По холлу разнесся мелодичный сигнал, жильцы закопошились и устремились в столовую для вечернего перекуса. Собеседница Гурова тоже спохватилась:

– Сейчас все молоко выпьют, крохоборы! – и бросилась в первые ряды.

На лестнице показалась кастелянша, она махнула рукой, чтобы Лев следовал за ней. У двери в узкую комнатку она остановилась, приложила карточку к замку и буркнула:

– Сказали, что вы на два часа, еще час остался. Тут архив по умершим, сами ищите, чего вам надо, я за документы не отвечаю. Их директор и администраторы кладут сюда.

Сыщик принялся внимательно осматривать помещение. На двух металлических стеллажах расположились подписанные фамилиями коробки, но в самих коробках хранились ничем не примечательные предметы – одежда, часы, старые фотографии, награды, украшения и прочие любимые мелочи, которые старики взяли с собой в пансионат. Вещей Песоцкой ни в одной коробке не нашлось, как и личных вещей Клары. Их, видимо, забрал следователь из прокуратуры. Никаких следов пребывания старушек в пансионате. Его взгляд наткнулся на туго набитый мешок в темном углу. Он оказался плотно заполнен документами. Здесь были врачебные назначения, рисунки пациентов, распечатка меню на несколько дней и так далее. Видимо, весь бумажный мусор здесь сортировали отдельно. Он во второй раз обыскал стеллажи и просмотрел содержимое коробок, чтобы убедиться, что в архиве нет ни медицинских карт умерших стариков, ни их личных документов. Если родственники не забирают вещи, бумаги оказываются вот в таком мешке с мусором, а остальное разбирают работники, предположил он.

Когда дверь щелкнула магнитным замком и недовольная кастелянша уже собиралась ворчать, что два часа вышли и ей пора домой, Лев опередил ее:

– Где документы умерших и медицинские карты?

– Не знаю.

Женщина пошире распахнула дверь, намекая, что пора выметаться. Но Лев, наоборот, зашел глубже и отвернул край мешка, так что стала видна бумажная куча.

– Они здесь?

– Не знаю ничего, – упрямилась сотрудница. – Мне сказали, вы будете общаться с пациентами два часа и еще вас нужно отвести в архив. А искать бумажки я не соглашалась.

– Но ведь вы отвечаете за вещи пациентов, правильно? После смерти человека разбираете его комнату, стираете и гладите одежду.

Женщина испуганно отпрянула – откуда странный посетитель знает о ее работе? Она нерешительно уточнила:

– Че, вам так сильно нужны эти бумажки?

– Нужны, – подтвердил сыщик.

Кастелянша повздыхала, потопталась в раздумьях.

– Ну, вообще, мы все бумаги, если родня их не забрала, в одну кучу сваливаем и утилизируем. Но у меня дома печка, так что я все забираю на растопку зимой. Если поможете мешок этот дотащить, то хоть всю ночь разбирайте. В пансионате уже никак нельзя остаться, тут режим, никого постороннего не должно быть после десяти вечера. Ну как, дотащите? Я сама на тележке обычно довожу, но сейчас у нее колесо сломалось.

Лев согласился со вздохом. Чего только в этот отпуск ему не пришлось делать – прыгать на веревке с обрыва, вламываться в чужую квартиру, воровать письма, – так что помочь кастелянше пансионата умыкнуть десяток килограммов макулатуры – невинное развлечение на этом фоне. Он взвалил мешок на плечо и пошел за широкой спиной в темной блузке, в которую успела переодеться сотрудница.

На выходе она шикнула охраннику, который слегка всполошился при виде постороннего с большим мешком:

– Не дергайся! Мужик мой пришел помочь бумагу вытащить!

– Мне надо посмотреть, что в мешке, – неуверенно протянул сотрудник в форме.

– Ну, ты чего начинаешь-то, сроду не проверял, а тут… С этим убийством прямо с ума сошли! Бумага там для печки, ты же знаешь!

Охранник крякнул с досадой и махнул рукой, мол, проходи.

Нагруженный Лев проследовал по тропинке через парк, а затем между частоколами домов с огородами. Кастелянша, довольная, что так удачно все сложилось, стала разговорчивее:

– Зарплата у нас небольшая, вот и приходится крутиться, как можем. Хоть розжига на зиму заготовить. В сарайке свалишь мешок, там свет есть, ищи, что тебе надо.

– А скажите, вы видели, как к директрисе вашей приходил мужчина старше сорока лет, невысокий, в костюме, лысоватый, полный? Или, может быть, она ему с пациентами встречи организовывала?

– Мужчина! К нашей директорше! Вот ты сказал! – Женщина искренне расхохоталась на весь переулок. – Да она так за свое место тряслась, что у нас режим был, как тюрьме! Она же жила на работе! Какие мужики, если утром на работе, днем на работе, до ночи на работе! Она в каждый уголок залезет, до всего докопается. Ох, сколько меня за складки на белье гоняла – так себя не ведет женщина с любовником. Знала бы я, если бы у нее мужик был. Тем более в пансионат привести мужика, так сразу все узнают. Ты же сам видел, охрана до десяти вечера караулит на входе. Камеры кругом, ночью медсестра остается. У нас в доме престарелых все друг про друга все знают, кто с кем спит, у кого какая зарплата, даже цвет нижнего белья. Насмешил ты меня, конечно, – наша кудрявая и мужик! У нее в голове только отчеты да бухгалтерия… Все, пришли. – Одним движением женщина отомкнула дверку низенькой постройки и щелкнула выключателем. – Вот, ставь сюда. Вон еще четыре мешка с такой же бумагой, ищи, сколько хочешь. Только, чур, потом обратно сложи, чтобы мусора не было.

Кастелянша одним движением опрокинула мешок, который Лев опустил на пол, вытянула из-под высыпавшейся кипы бумаг упаковку нового постельного белья и бочком удалилась. Гуров даже не стал обращать внимание на украденный из пансионата комплект, он с недовольством осматривал фронт работ на всю ночь – три с половиной мешка из-под овощей, туго набитые документами. Но выбора у него не было. Хорошо хотя бы, что их не сожгли, как положено.

Он высыпал первый мешок, устроился на деревянный ящик и принялся мельком прочитывать документы, а потом укладывать обратно в холщовое хранилище то, что не вызвало интереса. Счета, меню, тетради с ежедневным измерением температуры сотрудников, старые журналы, рисунки, которые, видимо, рисовали пациенты на занятиях, грязные салфетки… Ему казалось, эта куча никогда не кончится. Но уже через полчаса глаза привыкли, и он начал действовать быстрее. И даже успевал думать во время такой механичной работы, стараясь сложить все факты воедино.

Значит, страховщик все-таки его обманул, сказав, что попадал в дом престарелых с помощью директрисы. Сообщник был у него другой, и он помогал заключать договоры. Но