схватился за демонессу, и теперь с ужасом глядел на свою воспламенившуюся руку. Центурион молча выстрелил ему в затылок.

Принцесса брезгливо отодвинулась:

— А смельчак… Инженер! Я задала вопрос.

— Простите, минут шесть. И, можно, потише?

— Понятно. Хасан, опять снимай всё, и невидимый вставай на развилке. Придумай, как нам знак подать.

— Легионеры, сменить оружие! — приказал центурион.

Призраки убрали автоматы за спины, достали длинные пистолеты с глушителями.

— Тише! — прошипел инженер, читающий мелкую санскритскую вязь на мониторах…

Аюта с легионерами вышли в коридор:

— Тревогу нельзя поднимать ещё и потому, что они перекроют этаж выше и этаж ниже. А этажом ниже — бомба.

— Ясно.

— Постарайтесь потянуть время, не вступая в перестрелку… заболтать сможете?

— Не знаю, не пробовал. Но могу постараться.

— Вы уж как-нибудь постарайтесь. Ну, что-нибудь придумайте.

— Я думал втихую их перестрелять с задержки дыхания — там будет тагма — десятеро, плюс разводящий от пятого центуриона и выше. По трое на каждого, всего-то.

— Многовато… Ну, действуйте по ситуации, в случае чего — отступайте, выманивайте на нас.

— Есть.

Принцесса вернулась в зал и обошла по кругу, внимательно вглядываясь в непонятные экраны и циферблаты. Её в основном интересовало, с какими приборами работает инженер, и с какими они соединяются.

— Ваше Высочество? — спросил Сакагучи.

— Ничего-ничего. Я просто осматриваюсь. Инженер, индикация работы лифтов тоже подключена к системам безопасности?

— Даже на одной шине сидят. Отключить?

— Пока — не надо. К нам должны быть гости. А вот когда начнётся стрельба — отключайте…

— Ваше Высочество⁈ — снова влез Сакагучи.

— Отстань. Проверьте оружие и доспехи. Азер, глянь, что там у меня со спиной…

…Пять минут — как это много! Инженер уже раза три давал отдых своим рукам, но, получая недовольные взгляды зеленоглазой принцессы, спешил вернуться за работу. Даже, казалось, успеет…

Но вдруг:

— Поднимается. Всем приготовиться!

Тихо.

Снова приказ:

— Девочки, на потолок и в коридор. Прикройтесь потолочной балкой.

А потом началась стрельба…

…Центурион расставил своих по углам и между дверей лифтов — к сожалению, лифты здесь имели не нормальные решетки, а новомодные расходящиеся в стороны двери — иначе пара автоматчиков с лёгкостью решила бы все проблемы. Ну а так… придётся быстро стрелять.

Принцесса верно говорила — одиннадцать против четырёх — это много. И ещё, скверно то, что если они упустят хоть одного — все усилия зря.

Ребята, заняв точки, расслабились, ещё раз проверив оружие — негоже так стоять в напряжении, когда можно весь устав перечитать к подходу противника. Так ведь все нервы себе испортишь…

…Вибрацию от подходящего лифта центурион ощутил спиной. Он сделал знак: «Подготовиться к бою», и сам на один счёт с ребятами начал прочищать лёгкие. Вот сейчас придётся задерживать дыхание надолго — это не ловля того дурака-центуриона, разводящий — в ранге не ниже трибуна, и повезёт, если без личной охраны.

Двери открылись. С задержки дыхания мир виделся немного странным, но — пока плюсом то, что среди смены не оказалось своего невидимки. Но это ненадолго — один должен будет уйти на задержку просто потому, что этого требовал Устав.

Разводящий заподозрил что-то неладное — оставил двоих у лифта, а сам приказал в боевом порядке выходить в коридор. Больше ждать было нельзя — и центурион появился.

…Двое его ребят разом положили тех двоих у лифта, другой — ещё двоих, он сам — три выстрела, одно попадание, в разводящего и центуриона смены не попал. Учитывая, что их сначала было тринадцать (у трибуна-разводящего были-таки телохранители!), уравнивание счёта до 2:1 было большим достижением.

Патрульные открыли шквальный огонь. Ну, теперь глупо было выполнять приказ «соблюдать тишину», можно браться за автоматы. Пока они на задержке, им ничего не повредит, но вечно-то задерживать дыхание не получится! Ещё сквернее — если кто-то из них на задержке проскочит к лифту.

Внезапно весь свет в этой комнате и индикация лифтов отключилась. «Они на пульте! Двое здесь, остальные за мной!» — прозвучала команда. Центурион со своими появился на миг и залил коридор автоматными очередями. Вроде не убили, но многих ранили — прочищая лёгкие, хорошенько не прицелиться, зато патруль залёг и вынужден был отстреливаться. А тут сзади, в освещённой зале, в наглую появилась ухмыляющаяся бандитская рожа ракшаса с автоматом — неумелая, но ХОРОШАЯ очередь в спину — он сразу завалил центуриона смены! Ну и сам центурион скомандовал: «На прорыв!».

Ракшас отбросил автомат, становясь невидимым. Юркнул в коридор, к аппаратной, уходя от открытого огня, и с прямого света. Легионеры достали штыки и на бегу, появляясь с задержки, резали и кололи, кто мог — стрелял с одной руки. Центурион с разбегу нацелился на трибуна, или комиссара по-ихнему, аж прыгнул — тот перехватил руку, они за малым не упали, центурион угодил ногой в чью-то голову, его за эту ногу схватили, пришлось уходить на задержку дыхания. Он упал, (штык так и остался в реальном мире), с трудом поднялся («не дышать, не дышать!»), и доковылял до угла, где спрятались остальные.

Ну что ж — двоих насмерть, плюс убитый ракшасом центурион, почти все остальные ранены, и может быть — даже смертельно. Неплохо. Если считать и ракшаса — то счёт 1:1. Правда, тот без автомата.

— Отходите, — послышался голос принцессы: — спасибо, центурион. Вы своё дело сделали.

Без лишней суеты легионеры отступили к залу. Ну что же, надо отдать должное принцессе — ловушка получилась знатная. Если только трибун не пошлёт никого на разведку с задержкой дыхания. Центурион кивнул ближайшему, и, тот, всё поняв, без лишних слов, исчез — так надёжней будет.

…Кстати, ракшас тоже куда-то исчез…

…Кадомацу сосчитала до десяти, и, открыв глаза, двумя шагами встала перед дверным проёмом. Смена караула оказалась не так тороплива — вошли только двое. Они, как по команде, подняли автоматы, но не выстрелили. Левый что-то сказал в сторону — с задержки дыхания появился сам трибун, придерживающий лишенный одной лямки доспех левой рукой. Так они и стояли — смотрели друг на друга. Комиссар — напряженно, принцесса спокойно, с лёгкой улыбкой. Ей не впервой был такой «поединок духа». Наконец она вздохнула, и центурион словно освободился от наваждения:

— Их немного. Её — брать живьём! На задержку, импеташ тормета!

Все пятеро (ещё двое подошли позже), прыгнули вперёд, растворяясь на бегу. Метеа, продолжая вдох, закрыла глаза