вас не устраивает служба под моим началом — будьте, уверены, больше к секретным операциям вы привлекаться не будете. Это, во-первых. А во-вторых — если бы я хотела отдавать приказы непосредственно вашим солдатам, я бы не запросила офицера для этого.

Демонесса гордо отвернулась, оставив центуриона в сконфуженном состоянии. Со стороны грузчиков-ракшасов послышался ехидный смешок:

— Хе-хе, уела.

Центурион посмотрел на насмешника, как на вошь:

— Не напрашивайся. Я старше по званию.

— Что? Кто? Ты старше? Да мы все здесь сотники, да притом и заместители командира полка, так что не задирай нос! Ханум мелочь на такое дело не возьмёт. Так что просрал ты своё повышение, братан…

— Центурион! — окликнула его Метеа: — Вы со своими берёте под охрану инженера — чтоб ни один волос с головы!

— Есть, товарищ аюта.

— Ильхан, Азер — на разведку, вперёд. Хасан, раздевайся, пойдёшь невидимкой в арьергарде. Остальным — глядеть за бомбой!

Первый пост они миновали с лёгкостью — сработали Ильхан и Азер, остальным же осталось только не наступить на лужи крови. Дальше разведка вернулась:

— Слишком плотная охрана, — доложил Ильхан: — Мы побоялись, что потеряемся или шум поднимем.

Азер кивнула, подтверждая.

— Хорошо,- сказала Кадомацу, садясь на пол: — Все сюда.

Она расстелила карту подземелий.

— Первым делом, не будем забывать, что все карты устарели лет на пять-шесть. Инженер, где мы?

— Здесь.

— Я знаю, что мы здесь, что это за место?

— Мы в патрульной галерее, система обороны шахты. Там — выход к зенитчикам, которых уже разбомбили, там — технические тоннели и спуск в город и казармы.

— Понятно.

Подошел голый Хасан, затягивая набедренную повязку.

— Как тылы? Спокойно⁈

— Да вроде… Да ладно вам — знаете же, какой я везучий — если что, дак мне первому и достанется. А вы уже услышите…

Принцесса сдержано улыбнулась на шутку, не поднимая глаз от карты:

— Итак, мы здесь, а нам надо пройти сюда. Я против идеи устанавливать бомбу в шахте — то же эффект, если сбросить её с орбиты, даже слабее, а преимущество положения надо использовать полностью.

— Вот тут станция очистки, — показал инженер.

— Да.

— Энергоцентраль здесь не централизована, а взрыв на жилом горизонте не нанесёт требуемого урона — сработает защита от взрывов снаружи. А здесь, как бы они не переделывали — сходятся все трубы.

— Значит, идём туда!

— Да, только надо быть осторожными.

— Придётся проделать весь путь по коридору, потому что воронка для нас опасна. Там ветер, а у нас — крылья. Сдует.

Центурион, как и было приказано, держался инженера. Своих он расставил по флангам и тылам, а сам взял передний сектор, и не раз останавливал подопечного, только заподозрив что-то неладное. Человек уже смеялся — забавно выглядела столь внимательная забота об одиночке. Но уж раз центурион взялся что-то доказать — он докажет, даже если не знает как.

Вдруг — принцесса и её телохранитель исчезли. Центурион обеспокоился, построил своих ребят — но командир так же внезапно появилась из боковых дверей, убирая меч в ножны. Центурион, походя, заглянул ей за спину — что-то в солдатской форме было кусками разбросано по полу.

— Инженер, здесь сигнализация, — потребовала аюта товарища драгонария.

Инженер подошел к стене и начал работу. Легионеры заняли круговую оборону — фланги, тыл и вертикаль. Одна из суккуб, не сказав ни слова, догадалась встать рядом с центурионом, и разделила его сектор. Хоть какой-то профессионализм.

Когда они продолжили движение, эта девушка, спросив что-то у своей принцессы, отстала и присоединилась к призракам. Центурион только мельком глянул на неё, а она уже сама завела разговор:

— Здрасьте. Меня, это… Хозяйка сказала — раз я стрелок, мне без разницы, где находиться.

Центурион усмехнулся. Он-то видел, что она сама к нему отпросилась. Он попытался вспомнить её имя — вроде говорили на брифинге…

— Меня зовут Гюльдан, — представилась она сама: — Это у нас цветок такой, — и небрежно поправила волосы… что сказать — красиво! Этого у них не отнимешь: — А вы?

— Я — Фьерар. Просто Фьерар. Не ахти что, но зато тёзка одного Стратига.

— Это что значит?

— Кузнец.

— Ваш отец был кузнецом?

— Не, у нас есть такое выражение — «Кузнец своего счастья». Вот поэтому.

— А-а… — понимающе кивнула она.

— Мой отец — комбайнёр, — неизвестно зачем уточнил центурион.

— Кто?

— Хм… Комбайн — это такая колесница, машина для уборки хлеба. Едет по полю и косами режет колосья. Он ею управляет. Правда теперь он уже старый, сам не водит, другим рассказывает.

— Тогда, значит, он учитель?

— Нет, он пенсионер… учит он по своему желанию.

— Что такое «пенсионер»⁈

— Ну… когда у нас рабочий становится старым, и не может хорошо работать, государство берёт его на своё попечение. Приходят из Трибунала Партии, дети из юных велитов, и юных вигилов, помогают по дому, с доставкой…

— А, это хорошо. У вашего отца ведь других детей нет?

— Ну почему? Нас трое братьев, — он даже улыбнулся. Заставила ведь вспомнить!

— Они погибли? Ваши братья?

— Нет, с чего ты взяла! Один в городской страже, другой — по науке больше… Один я — военный…

— А тогда почему о вашем отце другие заботятся? Или ваши братья и их жены тоже далеко?

Центуриона бросило в жар. Ведь, в самом деле — сумела пристыдить! Все они действительно как-то привыкли — мол, старики на пенсии, что с ними станется? А ведь о них сейчас и, правда — ЧУЖИЕ пекутся… Стыдобище, что сказать.

…- Ну, так уж у нас повелось… Обычай — дети взрослеют, уходят покорять мир, а Партия и Республика заботятся о престарелых…

— Мне бы так не понравилось… Я бы своих… Я правда, сама — кукушка, родила — и на войну улетела, но вот увидите, вернусь — обеих занянчу!

Центурион с ужасом посмотрел на собеседницу — ей ведь ещё и двадцати нет! «Обеих»… Что это значит? Его подозрения подтвердила другая из суккуб:

— Ты так говоришь, словно помирать собралась.

— Я⁈ Почему⁈

— Ну, знаешь ведь, про всех померших говорят: «Ах, она столько всего хотела», «ах она так хотела увидеть детей». Вот и ты так же заговорила! Смотри, накаркаешь!

— И ничего