не будем вести себя как идиоты? Да и к тому же, кус стоит любых жертв.

— Я тоже так думаю, — согласился царь-наг: — Передайте Негодяю, что мы согласны с его планом.

Кахкхаса молча поклонился…

Невкусная приманка

…Ещё утомлённая после боя, Мацуко ушла с праздника рано — как скверно, было столько идей насчёт праздника… но ноги не держат — что поделать? Покидала она общество с большим разочарованием — но, в самом деле — она уже и причёску не может контролировать! Вот так, с прядями, упавшими на глаза, она и уходила, прощаясь не глядя… Кто-то ей весь вечер говорил, что её ищет Тардеш… но никак встретить не получалось…

А за дверями она неожиданно встретилась… с Агирой!

Принцесса удивлённо распахнула глаза и сказала:

— О! Ты откуда⁈

Ангел попытался что-то объяснить руками, но немного выпившая девушка (а для столь закоренелой трезвенницы «немного» — серьёзная доза!), была не в силах сосредоточиться:

— Не надо, — остановила она его рукой: — Ну, ты же знаешь, что тебе нельзя здесь ходить⁈ А, ладно, пойдём вместе… — и, завладев рукой небожителя, потащила его к выходу на атриум…

— А я пьяная, — призналась девушка, запнувшись второй раз, и разразилась совсем неподобающим месту хихиканьем. Агира её поддержал за руку, и она, наконец, смогла овладеть собой:

— Нет, ну почему всё так: все выпивают, им весело, а у меня… у меня только старые страхи пробуждаются… Все вокруг веселятся, а я хожу… если получается… и только себя жалею…

Ангел не отвечал, кажется, внимательно слушал, лишь потом, у себя в каюте, к стыду своему, она сообразила, что не оставила ему иного выбора, до неприличия навалившись на его правую руку…

— … а с другой стороны, продолжала девушка: — Было бы так, стала бы я пьяницей! — и так же не к месту, как её смех, из её глаз посыпались слёзы.

— Нет, ну почему так! — в другую сторону заговорила она: — Я его люблю, я жизнь за него отдам, калекой стану… О, боги! — вскричала она: — Просите хоть что за это, скажите — отдай глаз, чтоб он моим стал — отдам, не пожалею! Но… как глупо… как глупо… — она говорила быстро, то теряя дыхание, то срываясь на родной язык:

— Я ведь его даже обнять не могу… даже взять за руку, как ты — меня… А уж поцелуи… — её голос всё таял и таял, пока она не заснула, самым банальным образом на руке Агиры. Гандхарв немного потоптался на месте, потом подхватил её на руки (волосы из рассыпавшейся прически и нарядный шелк одежд вылились ему на локоть), и бережно, чтобы не повредить хрупкие крылья, понёс к её апартаменам. Как ребёнка…

Там его встретили переполохом — первый из принцессиных телохранителей испуганно попятился, когда он поспешил предложить ему свою ношу. Лишь с запозданием до небожителя дошло, что не всякому дозволено прикасаться к дочери Небесного Государя. Пока искали начальство, ангел так и стоял посреди коридора, держа на руках демонессу, и пламя её волос оттенялось сиянием его крыльев. Потом подошел усталый начальник охраны — этот с двуцветным лицом, всё имя его не запомнить. Демон бережно принял спящую девушку из рук ангела, старясь уберечь голову и не помять шелк нарядных рукавов. Как родной брат — сестру. И унёс…

— Пак, Уэмацу! — сказал Сакагучи тихо, оберегая сон госпожи: — Проследите за ним! А то опять зайдёт куда недозволенно, и у Её Высочества неприятности будут!

…Мацуко проснулась неожиданно, села на постели, натянув до ключиц простыню (выше просто не хватало!), и огляделась — кто-то её мало того, что донёс до каюты, ещё и раздел и уложил в постель! О, боги, надо же до такого упиться! Хорошо, хоть одна проснулась… Ничего нет в памяти!

— Ну, с добрым утром! — весело поздравил её голос Азер.

— Я… кто меня принёс?

— Да ты полдороги вроде сама прошла. Потом Агира, дальше — Сакагучи. Ты что, ничего не помнишь?

— Только как из шлюза выходили… а дальше…

— Так там тебе Гюльдан первую и поднесла! — рассмеялась суккуба, и демонесса тоже, падая на подушки. О нет, она немного кривила душой — что-то с праздника она помнила… Как Гюльдан, вся обжигаясь, подносила ей чашку с вином, она помнила, а дальше… Зато она теперь не маялась так головой, как та же Гюльдан.

Кадомацу сладко потянулась, и простыня соблазнительно облегла её сильную фигуру. Азер, с родительской теплотой смотрела на неё:

— Красавица… Эх, вот уже по тому видно, что ты принцесса. Мужика бы тебе найти, принца какого-нибудь… И пошла бы ты вместо своих железяк, шелка носить, по дворцам ездить, королям да министрам головы кружить…

— Нетушки, — жмурясь, как кошка, помотала головой девушка: — Я бы в неволе не усидела.

— Ты такая же егоза растёшь как Ануш, покойница. Только смотри, ты же девка, тело-то своё запросит. Пока брезгуешь, а потом — вдруг как прорвёт… — она осеклась, вдруг увидев резко посерьёзневшие глаза хозяйки.

— Я видела Ануш… — сказала она: — Во сне…

— Это когда мы на Диззамале были, помните? И раньше — когда памятник нашли…

— К перемене погоды, наверное, — бестактно заметила сидевшая на полу Гюльдан. Ходившая по комнате Афсане без слов пнула её босой ногой по попе и та заткнулась.

— Что странно… она мне снится какая-то другая… Лицо совсем не то, но я знаю, что это она! Это как с господином драгонарием — я не знаю почему, но я знаю его! Знала, ещё раньше, чем встретила… Так же и там — я знаю, что это она, но она… какая-то другая… Может быть, это её новое воплощение⁈

— Бросать тебе все эти глупости с господином драгонарием надо, пока хуже не стало, — не смотря на принцессу, быстро проговорила Азер: — А Ануш… не надо больше так говорить. Она, правда, в это верила… Но мёртвые не возвращаются… — и, Метеа со страхом увидела слёзы в её глазах…

Тардеш с удивлением встретил свою аюту, когда она явилась на заседание штаба:

— Поражаюсь вашей закалке. После вчерашнего, я думал, половина командования болеть на голову будет. Ан нет — пришли все.

— Праздник-праздником, работа — работой. И не надо их