Шрифт:
Закладка:
Главарь захрипел и принялся биться в предсмертных судорогах. Его возня не продлилась и трёх секунд, после чего он обмяк. Всё прошло настолько легко, что Андрей расслабился. А зря.
Ещё в первой жизни ему доводилось встречать людей, пятой точкой или чем-то другим чувствовавших опасность. Магия это, а может предвидение, точно не скажешь, но реально такие индивидумы попадались.
Вот и здесь случилось так, что едва благородный Анд поднёс руку к лицу лежавшего на боку горбуна и приготовил к использованию оружие, как помощник главаря открыл глаза, сильно впился зубами в средний палец накрывшей его рот ладони, схватил за запястье державшей кинжал руки ола и сильно вывернул.
Горбун оказался невероятно физически мощным, и не будь Андрей магом наверняка одержал бы победу в борьбе даже будучи застигнутым врасплох.
Пришлось реагировать быстро, используя заклинание дыхания сумрака. Только когда калека превратился в мумию, тогда землянин позволил себе издать слабый стон сквозь зубы.
— Господин. — прошептал сзади Гремшик.
Андрей показал ему кулак, чтобы вёл себя тихо, и потратил гит энергии лечебного амулета, чтобы исцелить рану на пальце и избавиться от острой боли. Впрочем, использовать лечилку пришлось бы по любому. Ни разу, по всей видимости, не чищенные зубы горбуна могли наградить таким букетом болезнетворных бактерий, что многие яды были бы безопасней.
— Стойте пока здесь. — чуть слышно приказал помощникам.
Свои арбалеты они взвели и зарядили заранее.
Вновь уйдя в невидимость, ол Рей покинул шатёр. Следующей его целью являлись два ближайших шалаша, в которых располагались наиболее качественно вооружённые бандиты и, скорее всего, самые опытные.
В лагере горели костры, большинство в загоне, где возле них грелись пленники. Пробивавшийся из лесных жилищ свет подсказывал, что и в них устроили подобие очагов.
Увидев, что двое часовых находятся со стороны, противоположной от входа в шатёр, направился к ним. Оба бодрствовали, сидя возле огня и укутавшись в овчины.
Кинжал сменил на свой добрый меч. Подошёл и встал между бандитами. Выход из сумрака, удар, отлетающая в сторону срубленная с плеч голова, ещё взмах и свист клинка, рассечённая сонная артерия, хрип и два неслышных падения мёртвых тел. Две секунды прошло? Три? Не суть важно.
Вернулся к жилищу атамана, позвал помощников. Теперь красные лучи жаровни, которые осветят их фигуры при выходе, никому ничего не покажут. Некому больше смотреть. Пока.
В первом шалаше при огне очага он насчитал аж девять человек, трое из которых являлись женщинами неопределённого возраста. Свальному греху они тут что ли предавались?
Продумав свои действия, опять сменил меч на кинжал. Когда вышел из слоя сумрака, едва не задохнулся от какофонии запахов костра, пота, мочи, дорогого твёрдого швейцарского сыра и много ещё чего.
Поморщившись от осознания огромного объёма кровавой работы, которую ему предстояло сделать в лагере, приступил к её выполнению.
Убивать женщин он вообще не собирался, но, в очередной раз склонившись, признал в одной из них виденную им днём лучницу. Её он отправил на тот свет вслед за сообщниками.
Сколько у него ушло времени на ликвидацию всех спавших в шалаше бандитов, он мог понять только приблизительно. А дальше у попаданца и вовсе все события слились в сплошной калейдоскоп, из которого он вынырнул только когда услышал тонкий отчаянный крик «зарезали-и!», донёсшийся из первого или второго посещённого им шалаша.
К этому моменту землянин успел расправиться уже с большинством разбойников, перемещаясь в сумрачном слое между лесными жилищами и выходя в реальность для выполнения кровавой работы.
Вопль застал его при подходе к очередному шалашу.
— Дура. — сказал он в адрес крикуньи. — Тебе помогают, а ты мешаешь.
Теперь кинжалу больше задач не осталось. Пришла пора меча и магии.
Глава 20
Женский крик поначалу переполошил только пленников и дремавших коней. Караульные были нейтрализованы, а остальные разбойники излишней чуткостью к сигналу тревоги оказались не сильно чувствительны. Или перепили накануне, или допоздна засиделись за играми, или много сил отдали развлечениям с захваченными крестьянками, или всё вместе взятое.
Вот только баба никак не могла угомониться и продолжала вопить. В конце концов, зашевелился весь лагерь, точнее, те его обитатели, кто ещё не познакомился с клинком мага тени. Тревожные голоса послышались со всех сторон.
— Эй, Жабар, на нас напали? — раздалось сонное бормотание из шалаша, возле которого оказался землянин.
— Тогда бы железом гремели. — произнёс другой. — И атаман сейчас бы уже глотку драл. Посмотрю, с чего там все всполошились.
Андрей с усмешкой подумал, что поднявшая шумиху неизвестная женщина, пожалуй, оказала ему услугу. Теперь не нужно ходить по жилищам разбойников. От самых опытных и опасных бандитов уже избавился, а с остальными маг и мастер меча в состоянии разобраться, не сильно-то и рискуя.
В руке вновь оказался меч. Вышедший из шалаша Жабар попытался вглядеться в темноту. После горевшего внутри очага это у него сразу не получилось, иначе мог бы успеть увидеть влетевшую ему под рёбра смерть.
— Дай мы тоже выйдем. — послышалось из жилища.
Ол Рей отбросил начавшее сгибаться хрипевшее тело в сторону, дождался пока появятся следующие двое и взмахами крест-накрест рассёк грудь одному и почти полностью перерубил правое плечо другому.
Отошёл в темноту, огляделся и понял, что иногда ему придётся погружаться в сумрак. Нет, он действительно мог действовать и без магии, но в слое родной стихии ему всё происходящее виделось отчётливей, не хуже, чем днём.
Заметил, как подчинённые чётко выполняют его указания. Никуда не бегут, заняли удобные позиции по бокам от шатра главаря и уже успели произвести по одному выстрелу — тела тех, кто сообразил броситься к атаману Лису за разъяснениями или командами, в этот момент валились на землю, схлопотав по болту.
Товарищам надо помочь, мелькнула мысль у попаданца. Каким образом? Так преобразовав неразбериху в панику.
В ход пошли два боевых амулета, обещавших наиболее зримую, яркую демонстрацию того, что банда атакуется могучим врагом.
Заклинанием молнии Андрей ударил по самому громкоголосому из разбойников, который находясь на другой от попаданца стороне поляны, за табуном лошадей и загоном для пленников, пытался созвать к себе подельников, чтобы действовать сообща.
Немченко предусмотрительно закрыл глаза, сберегая их от вспышки. Когда открыл, крикуна уже в поле зрения не было, а людской шум перешёл в панические вопли, перекрывшие беспокойное конское ржание.
Для следующей магической атаки использовал амулет пламени — простенький, второго уровня. Окажись на выбранном в качестве цели разбойнике защита, заклинание могло бы и не подействовать. Но случилось то, что Андрей и предполагал — первый из тех, кто сообразил кинуться за лошадью, с жутким воем упал ярким факелом в снег и отчаянно попытался сбить пламя. Естественно, в этом не преуспел.
— Бежать надо! — крикнул кто-то.
В ночной тьме сверкающие магические удары оказались сильно впечатляющими.
Не так уж и много запомнилось Андрею из школьной программы, но как-то так получилось, что одна мысль Льва Николаевича Толстова не забылась — если в наступающей колонне солдат кто-то закричит «ура!», то все побегут вперёд, а если «отрезаны!», то развернутся назад.
В новом мире Немченко сам стал боевым офицером и с бывшим артиллерийским поручиком не совсем был согласен. Да, стадный инстинкт присутствует, только не в такой гротескной форме.
Однако, в этот раз всё произошло именно так, как утверждал великий писатель.
— Бежим! — подхватили одно слово разные голоса.
В темноте и суматохе толком разглядеть, кто их убивает, лесным бандитам было крайне сложно. Чем Андрей и воспользовался.
Без использования магии он быстрым шагом достиг табуна опутанных за передние ноги коней и стал встречать самых шустрых. Более мудрые — попаданец, уйдя на короткий миг в сумрак, насчитал таких пятерых, хотя возможно их было больше — кинулись в заросли. Эти, считай, уже ушли от его клинка, один, правда, попал под арбалетный выстрел Номуса или Гремшика и завалился спиной вперёд, смогут избежать и пленения отрядами владетельной дружины.
Те, кто выбрал для бегства ведущие от лагеря тропы, далеко не убегут и попадутся, а решившие завладеть лошадьми, хоть и неосёдланными, оказались перед благородным
