– И все же пометьте направление, – посоветовал Задонский.

– Я займусь этим, – пообещал Константин.

Надев маски и зажав зубами загубники, охранники погрузились в воду, отправившись выполнять очередной приказ босса, имеющего над телохранителями неограниченную власть и не несшего за подвергаемые риску их жизни никакой ответственности. Духа товарищества, естественно, тоже не было. Основой взаимоотношений и субординации были деньги, которые позволяли Задонскому осознавать себя хоть и не большим, но все же властелином находящихся под его началом людей. И штатные единицы его фирмы безоговорочно подчинялись ему, хотя порой и были не согласны в душе с его распоряжениями. Но высокая зарплата заставляла их мириться с таким положением, вынуждая загонять самолюбие и гордость в подвалы своего сознания.

Игорь, ругая про себя последними словами патрона, освещал путь в мутной воде лучом фонаря. Чуть слева и позади себя он чувствовал присутствие Константина, который иногда останавливался и наносил на стенах опознавательные метки для ориентации. Но постепенно, с каждым взмахом ласт, злоба растворялась, уступая место напряженному вниманию и сосредоточенности, так необходимым для путешествия в затопленном лабиринте.

В это время Задонский размышлял о вариантах вывоза Янтарной комнаты из катакомб. Надо было заранее продумать вопрос о транспорте, сопроводительных документах и временном хранилище сокровищ. Основной план у него уже имелся, оставалось разработать детали. Но он решил повременить. Требовалось узнать точное количество ящиков, их габариты и массу. Исходя из этих данных, можно было рассчитывать, какая нужна машина и сколько набирать грузчиков. А пока, видимо, следовало переместить ящики в первый находящийся у входа зал и оставить их тут под водой, а уж потом подгонять машины и быстро грузить.

Увлеченный своими мыслями, Задонский нежно гладил мокрую дощечку, глядя на нее пустыми глазами. Он представлял себя янтарным королем и тайным обладателем легендарного сокровища, таинственно и почти для всех бесследно исчезнувшего из Екатерининского дворца. И пока реставраторы в мучениях, тяжелых потугах, неимоверном напряжении рук и ума, да еще и при отсутствии средств пытаются на протяжении нескольких лет воссоздать по оставшимся в архивах эскизам и описаниям облик прославленного шедевра, он, Николай Михайлович Задонский, москвич сорока одного года, бывший председатель гороно, а ныне гендиректор коммерческой структуры, почти уже владелец бесценного уникума.

Мечтательно вздохнув и закинув лысеющую голову, Задонский закрыл глаза.

„Надо будет связаться с Москвой, – подумал он, – поговорить с замом. Пусть подберет надежных людей на фирме и проинструктирует их соответствующим образом. Пусть создаст резерв. Не хочу привлекать к работе местных. Это опасно“.

Открыв глаза, он снова посмотрел на лежащую у него на коленях деревяшку и, проведя по ней пальцами, словно пианист по крышке фортепьяно перед тем, как ее откинуть, загадочно улыбнулся и чуть слышно произнес одними губами:

– Янтарная симфония. У рояля – автор.

Глава двадцать четвертая. Проход свободен

Сидя на раскладном стульчике в скупо освещенном двумя электрическими лампами узком подземном помещении, напоминающем монашескую келью, Густав Штютер тер виски и смотрел на лежащую перед ним схему. Его зрачки сверлили на бумаге место, обозначенное маленьким крестиком.

С того дня, когда Фрибусом была обнаружена потайная дверь, почти все люди были переброшены на подземные работы. Снаружи оставили трех человек, дабы те якобы разбирали здание. Одновременно они охраняли территорию за забором от посторонних.

Исследовав ставшие доступными для осмотра помещения, участники экспедиции наткнулись на завал, преградивший им дальнейшее продвижение вперед. Разобрав его, бригада наткнулась на следующий, затем еще на один. Расчистки отняли несколько дней. Облюбовав себе комнату, Штютер разместил в ней штаб-квартиру, куда была проведена временная электропроводка и где были установлены несколько раскладных стульчиков и столик. Руководитель работ, как крот в своей норе, пялился часами в карту, словно желая протереть в ней взглядом дыру. Изредка он выходил в коридор и направлялся туда, где был слышен шум работ. Понаблюдав в молчании несколько минут за людьми в комбинезонах и касках, он возвращался в свое убежище и вновь принимался изучать схему. Порой ему хотелось размяться, и он принимался мерить комнату шагами. Его одиночество нарушал только Фри- бус, приходя с регулярным отчетом о ходе расчистки.

Поиски Янтарной комнаты захватили Штютера целиком. Никогда он не знал за собой авантюрных наклонностей. Все это было гораздо интереснее, нежели игра в рулетку, лошадиные бега или сафари. Покров таинственности, непредсказуемость, аромат романтики и острый вкус риска, сочетаясь меж собой, создавали тончайшую, невидимую ткань, обволакивали ею душу и заставляли ее сладко дрожать в ожидании чуда. В играх, развлечениях и увеселениях ничего этого нет. Там вполне программируемый восторг и одноразовое наслаждение. Здесь же все по-другому, гораздо запутаннее, сложнее и изощреннее. Никакого примитивизма. Отсутствие полной ясности. Ощущение незримого партнера, которым выступает его величество случай. Его нет, и в то же время он есть. Он то поддается тебе, то вдруг идет ва-банк и срывает казавшийся уже твоим куш, и партия начинается сызнова. Такой оппонент никогда не наскучит. Но чтобы найти этого достойного для себя соперника, надо отказаться от прелестей цивилизованной жизни и окунуться с головой в омут приключений, которые взрослые напрасно считают уделом романтиков и не вполне нормальных людей.

Штютер всегда придерживался такого же мнения. Он не понимал психологию отважных одиночек или горстки храбрецов, штурмующих заснеженные пики, переплывающих на утлых суденышках океаны, дрейфующих на льдинах, шагающих на лыжах к полюсам, пробирающихся сквозь непроходимые джунгли, прыгающих с отвесных скал и мостов с парашютами и занятыми прочими безумствами.

Однако долгое сидение в подземном каземате кардинально изменило взгляды Штютера на подобных чудаков. Исполняя волю покойного отца, он в какой-то мере пополнил ряды тех, кто жил на этом свете по особым правилам. Никогда и ни за что он бы не смог себе представить, что в сорок восемь лет ему придется отправиться в некогда немецкие земли и заняться там поисками Янтарной комнаты, о которой он знал лишь понаслышке и часть которой отец показал ему перед самой смертью. Его размеренная жизнь управляющего отдела концерна „БМВ“ в баварском городке Дингольфинге теперь представлялась ему растительным существованием. Дом – работа, семья – производство… Почему его раньше не угнетало это однообразие? Конечно же, он отдыхал ежегодно на престижных курортах, но заграничные круизы и вояжи были для него обычным пунктом в его пожизненном расписании.

Обратив взгляд внутрь себя, добровольный узник камеры пришел к выводу, что пребывание на одном из ведущих автоконцернов Германии превратило его, по сути дела, незаметно для самого себя в интеллектуальную деталь с зарегистрированным торговым знаком „БМВ“. Вот и сейчас,