засверкал алыми переливами. Погладил плечо, сместив руку на голый живот и полыхнул фиолетовой страстью. Прислушался к тихому разговору биолога с местными жителями и разлился сапфирово-синим.

– То есть, я правильно понимаю: пока матери кормят младенцев своим молоком, никто из них не болеет?

Гесс все это время сосредоточенно и дотошно допрашивал глитчей.

Он расположился совсем близко к нам, словно боясь упустить нас обоих из виду. Скрестив ноги идел прямо на полу этого странного дома, устланного циновками,то-то записывал, рисуя какие-то сложные схемы на видере капитана, о чем-то расспрашивал неоднократно, точно пытаясь поймать их на лжи. Сквозь ресницы я видела, что Рик внимательно слушает их беседу, деликатно не вмешиваясь, и вообще тоже делая вид, что он спит.

– А дети давно так болеют? – вдруг Аверин спросил тихим шепотом. – Раньше тоже так было?

Тут все замерли, удивленно воззрившись на якобы спавшего капитана. Какой чуткий слух у зигейнцев.

– Нет. – после минутного размышления ему ответил тот самый «мой» синехвостый, оказавшийся первым мужем Астаты, что выступил у алтаря. – Это все началось после того, как мы перебрались сюда, в холм.

– А почему это случилось? – Гесс всегда был дотошен. – Я имею в виду вашу… миграцию.

Вокруг него собрался целый кружок синехвостых мужчин, очень похожих на мужа Астаты.

Семейные традиции Зигейны пугали своей необычностью. Взрослых женщин в поселке сохранилось немного, и у каждой в наличии был целый гарем только самых любимых мужей. Еще рядом жили «просто возлюбленные», «бывшие», «будущие». При этом они умудрялись придерживаться строгих нравов, и равноправия. Вождей в лесу не было, невидимой жизнью поселка управляли «старейшие и мудрейшие».

Хорошо, что мы с Риком оба выросли в традициях моногамности. Иначе бы я его женам… В этом месте мое богатое воображение рисовало картины весьма живописные и жестокие.

Да, я ревнива и нисколечко не раскаиваюсь.

Мой мудрый муж явно что-то почувствовал и осторожно коснулся виска горячими и сухими губами.

– После очередной карательной операции галцога, – прервав затянувшееся молчание неохотно ответил ему муж Астаты. Он легко изъяснялся на имперском. – Тогда много наших погибло, и мы ушли в глубину леса, ближе холмам.

– А раньше вы жили… – Гесс отличался терпением, – поближе к самой резиденции, там ведь леса посветлее?

Хвостатые переглянулись, все четверо, и удивленно воззрились на Гесса. Имперский они понимали отлично.

– Раньше мы жили на побережье, – пояснил Гессу муж птицедевы. – Охотились, рыбу ловили, собирали побеги катупхи, выращивалии плоды и корни.

Гесс тяжко вздохнул, что-то опять помечая на светящемся в полусумраке дома экране.

– И не в норах селились? – обменявшись весьма выразительным взглядом с Макаром, Гесс скорей констатировал, чем спросил.

– Да, там мы строили дома из песчаного камня. С красивыми окнами, светлые. – Синехвостый мечтательно произнес, даже глаза прикрывая.

Гесс еще раз взглянул на экран и удовлетворенно кивнул ему, как собеседнику и коллеге. Потом перевел взгляд на Рика и ему тоже кивнул. Кажется, эти трое уже что-то выяснили. Даже обидно: стоило мне притвориться уснувшей, как без меня все решилось.

– Ты проснулась? – снова нежный поцелуй мне в висок, снова алые искры вокруг. – Времени у нас очень немного, моя золотая. Пора собирать наши камни.

Я смутно помнила эту фразу, Рик где-то ее уже произносил. Кажется, даже на Лигле. Что-то пафосное о том, что всему свое время и место.

– Да. – я медленно потянулась, переворачиваясь на спину и уселась рядом с ним. – К детям?

– К ним, – он покладисто согласился, но сам вставать не спешил. Лежал рядом, разглядывая меня снизу и опять улыбался. Какой-то совершенно в осоловелой улыбкой. – Кстати, здравствуй, моя драгоценная. Мы ведь даже не поздоровались.

Невозможный землянин. Он упорно цеплялся за архаику своего мира, как ребенок за старые, потрепанные игрушки. Странные фразы, приветствия, обращение к посторонним на «вы», вытирание полотенцем, и куча других милых привычек, успевших мне так полюбиться.

– Здравствуй, – наклонившись над ним, я нежно поцеловала приподнятый краешек губ, мужественно проигнорировав взгляды мне в спину. – Даже не представляете, как я соскучилась, капитан.

– Ставлю на спор «Сову», что значительно меньше меня, – Рик притянул к себе приобнимая, и поцеловал в кончик носа. – Кстати, моя золотая принцесса, ты смело можешь перестать убиваться и терзать себя муками совести. От твоего судорожного размахивания плазером на Шедаре ни один член экипажа не пострадал.

Жесткими и горячими пальцами заправил за ухо выбившуюся непослушную прядку волос. Даже косы меня не спасали. Еще поцелуй, теперь в лоб.

– Но я… – медленно осознавая услышанное, я отстранилась и выпрямилась, снова садясь рядом с мужем. – Я не терзалась, признаться, просто запретила себе об этом думать и вспоминать. – Зачем-то призналась Аверину, с удивлением ощутив его явное облегчение.

– Умничка, – он все же поднялся, тоже плавно потягиваясь. – То, что ты видела, было спектаклем. Ребятам досталось, конечно, но ты не при чем. Кто-то заложил звуковую мину, чтобы подставить принцессу Аверину.

Последнее слово Рик произнес с явно слышимым удовольствием.

– Сильно их? – мой голос предательски дрогнул. – Стэм?

– Все целы, хоть и потрепаны, – его горячая ладонь коснулась моей оголенной спины и чуть дрогнув погладила утешительно. – Мы здесь разместились военным посольством. Все детали потом.

– То есть, просто похитить меня и сбежать на Сову не получится? – иногда я бываю удивительно прозорлива.

– Ты сама сможешь оставить все так…? – в его мягком вопросе я услышала нечто большее. Словно Аверину было важно услышать мой честный ответ.

– Несправедливо? – я вздохнула и с сожалением вынырнула из-под горячей ладони, соскальзывая с кровати. – Сам знаешь, что нет. Просто… я совершенно не понимаю, что делать.

– Уже поделили имущество бедной Имперской Инспекции? – раздался насмешливый голос биолога. – И кому же досталась «Сова»?

Тихо шепчась на кровати мы с Риком совершенно забыли о зрителях.

– У нас боевая ничья, и Империя не обеднеет, – усмехнулся Аверин, тоже быстро вставая. – Я смотрю, ты уже сделал сенсационные выводы и грызешь ногти от нетерпения. Не мог бы озвучить их нам?

– Да, – Гесс тоже осторожно и плавно поднялся. Он всегда двигался так, совершенно бесшумно и гибко как хищник. – Нам придется запрашивать официальный протокол описания новых рас гуманоидов, но это по твоей части.

– Малочисленных? – глаза у Аверина загорелись. – Угнетаемых, притесняемых, на стадии полного вымирания:

С каждым словом он возбуждался все сильнее и значительно повеселел.

– Есть конвенция о защите прав малых рас, подписанная всеми мирами Содружества независимых, – увидя мое удивление, Гесс милостиво пояснил. – Под давлением Деуса, безусловно, – вставил веское слово Аверин. – И ее нарушения караются очень серьезными санкциями.

– Но есть одна важная тонкость, – Гесс мягко заметил поморщившись. – Признание расой. Устойчивой генетически популяцией