Бабулина улыбка меркнет, глаза сужаются.

– Скорее всего, ничего серьезного. Зачастую оказывается, что и переживать не стоило.

– Тем более что он и впрямь выглядит совершенно здоровым! – подхватывает Шарлотта, но я чувствую в ее тоне неуверенность.

Мы с Беном переглядываемся. В его глазах читается просьба не зацикливаться на здоровье младенца, а в моих – тревога. Сглатываю.

– Уверена, все так и есть. Но нужно на что-то отвлечься, а то крыша съедет.

Подхожу к люльке, смотрю на спящего малыша. Какой же он красивый, просто само совершенство! Сердце переполняется нежностью, какой я прежде ни разу не чувствовала. Даже представить страшно, что с ним может быть что-то не так, – это выше моих сил. Малыш начинает хныкать и ворочаться. Быстро подхватываю его на руки и несу на диван – кормить. Безупречные пальчики с ровнехонькими ноготками-полумесяцами ложатся мне на руку. Разглядываю их сквозь завесу слез.

Бен встает, чтобы заварить чаю нашим гостьям.

– А я знаю, как тебя отвлечь, – заявляет бабуля и поудобнее устраивается на диване.

Шарлотта вскидывает бровь.

– Не нравится мне, в какую степь ты нас ведешь.

– Да тихо ты! – фыркает на нее ба.

– Буду рада любому поводу отвлечься, – отчаянно борясь со слезами, уверяю я.

– Я расскажу тебе историю, которой и не думала однажды с кем-то поделиться. Но, кажется, время пришло. Много лет назад мы с твоей тетей Шарли взошли на борт корабля «Стратэйрд», взявшего курс на Австралию…

По лицу Шарлотты пробегает тень паники.

– Джина… ты что творишь?

– То, что стоило бы сделать много лет назад.

– Но ведь…

Бабуля кладет руку сестре на плечо.

– Знаю, милая. Есть тайны, которые я хранила слишком уж долго. Хочу сбросить с себя это бремя, так сказать.

– Мы ведь дали клятву, – бормочет Шарлотта с остекленевшим взглядом.

Бабуля вздыхает.

– Всех этих людей уже нет в живых. Так какая разница?

И бабуля рассказывает мне о матери, которая отправила дочерей в чужой край, об отце, которого они не помнят, о семье, с которой пришлось разлучиться. О роскошном корабле и четверых детях, которые нашли друг друга на пути к неведомому будущему. О фермерской школе в Молонге, Новый Южный Уэльс, где эти самые дети сумели выжить в суровых, невыносимых условиях. О директоре, который не смог стать тем, кто был им так нужен, – защитником, доверенным лицом, отцом.

Ее прерывает звонок мобильника. Я поставила звук на максимум – не хотелось пропустить звонок от доктора. Передаю сына Бену и отвечаю. Дыхание перехватывает, сердце колотится где-то в горле.

– Можно поговорить с Мией Сато? – спрашивает женский голос.

– Это я.

– Миа, это доктор Сива. Я получила результаты обследования Броуди.

Язык прилипает к нёбу. Тянусь к мужу, хватаю его за плечо с такой силой, что костяшки пальцев белеют на синей ткани его рубашки.

– Слушаю вас.

– Мы выявили дефект межпредсердной перегородки. Это врожденное отклонение: в перегородке, разделяющей верхние камеры сердца, есть отверстие.

Ком подкатывает к горлу, воздух мгновенно улетучивается из легких. Все термины мне понятны – они уже встречались на моем медицинском пути, – но ум отказывается их осознавать. Голова снова идет кругом, грудь сжимается, точно ее обтянули тугой резинкой.

– Большое?

– Размер может меняться. Возможно, отверстие закроется само, в противном случае потребуется операция.

– Операция… – повторяю это слово глухим голосом. Сил у меня не осталось. Внутри целая буря чувств – боль, горечь, тревога, – и сердце тяжело колотится под их гнетом.

– Пока нельзя точно сказать, понадобится ли она. Я предлагаю несколько недель последить за симптомами, а потом уже решить, требуются ли медикаменты и хирургическое вмешательство. Вам придется ежедневно возить ребенка к нам на осмотр, чтобы мы могли контролировать его состояние и оказывать необходимую помощь.

Ежедневные осмотры в больнице. Киваю, не проронив ни слова, только потом понимаю, что собеседница кивка не видит, сдавленным голосом благодарю доктора и кладу трубку. Остальные смотрят на меня в ожидании новостей.

Сглатываю, перевожу взгляд на Бена. Он не сводит с меня черных глаз, полных тревоги.

– Сказали, у него дефект межпредсердной перегородки.

Ноздри Бена на миг расширяются. Он опускает взгляд на нашего чудесного малыша.

– Понятно. Может, все не так уж и плохо.

Я киваю.

– Пока неизвестно, понадобится ли операция. Придется каждый день возить его на осмотр.

Ба машет мне рукой:

– А теперь можно для простых смертных?

– Да, извините. У него дыра в сердце.

– Разве таким крохам можно делать операцию? – спрашивает Шарлотта и прикрывает рот рукой.

– Давайте пока обойдемся без выводов, – резонно и уверенно предлагает Бен. – Возможно, все само зарастет.

Делаю глубокий вдох.

– И то верно. Будем надеяться на лучшее.

– Все будет хорошо. – Бен склоняется ко мне и целует. – Просто чудесно.

Глава 17

Декабрь 1953 года

Гарри

Чайки вились над кораблем, пронзительно крича; они то взмывали над головой, то пропадали из вида. Волны били в корпус судна, и Гарри, прислонившись к бортику, невольно залюбовался разгулом стихии. Корабль разрезал носом белую морскую пену, сверкающую в ослепительных лучах солнца.

Стоял декабрь – летний месяц в этих краях, – и зной был невыносимый. Гарри не привык к тому, чтобы солнце так напекало голову. Стоило потрогать волосы, и они прямо-таки жгли пальцы, точно он поджаривался в печи, а кожа местами обгорела. И все же, подставляя лицо ветру, мальчик не мог сдержать улыбки.

Корабль вошел в Сиднейскую бухту. Во всяком случае, так сказал ему пассажир-немец, прежде чем поспешить к себе в каюту собирать вещи. Гарри же торопиться было некуда: он еще с утра позаботился о багаже, и теперь собранный чемодан стоял у его ног. Сегодня они наконец-то сойдут на берег. Когда «Стратэйрд» только отправился в плавание, Гарри мечтал, чтобы оно не заканчивалось, но за полтора месяца успел затосковать и весь извелся. Мэри часто спрашивала, как он может скучать, если на борту столько всего интересного: восемь палуб, спасательные шлюпки, кинозал, салоны и, само собой, бассейн и библиотека – исследуй не хочу! Вот только Гарри успел так наесться здешних деликатесов, что его буквально распирала энергия: она наполняла все тело, каждую клеточку. Мальчику не сиделось на месте, он больше не мог ни читать, ни смотреть фильмы.

Ему не терпелось поскорее сойти на землю, побегать, попрыгать, поиграть, покричать. Конечно, и на корабле было где вдоволь порезвиться, но бегать босиком по траве – совсем другое дело! Гарри страсть как хотелось снова взобраться на дерево, посидеть одному на ветках, подумать о своем, и чтобы никто ему не мешал. Или вскинуть рогатку