Шрифт:
Закладка:
Что ж, если она хоть что-то знала о нем, так это то, что ее он не бросит, а значит, нагонит в любую минуту. А ей только это и нужно: разогнать кровь по венам, и не дать им обоим погибнуть. Теперь ее очередь действовать!
— Эй, постой! Куда ты так побежала? — раздался голос в двух шагах от нее. — Хочешь сбежать с моими деньгами?
— Именно это я и планировала, — полуобернулась она, не сбавляя, однако, шага. — Выправлю документы, куплю билет на корабль — и адью Лондон.
— Тогда ты идешь не туда.
— Я иду в пансион. Мне нужны сухая одежда и кружка горячего эля! И только потом уже все остальное.
Она не видела, но по голосу поняла, что Сайлас этим ее решением недоволен.
— Решение не из разумных. За нами погоня!
— Псы потеряли наш след у воды. К тому же, мы уйдем раньше, чем эти ищейки пересекут реку по Лондонскому мосту.
Зубы у нее клацали, каждый шаг давался с трудом. Ночной сырой воздух, несмотря на весну, был холодным до одури.
Гримм неожиданно ничего не сказал, только вдруг подхватил ее под руку и, то ли сам держась, то ли действительно ускоряя ее, направил их к Доугейту с его неосвещенными улицами и кучами мусора. Впрочем, их ночной мрак не страшил — глаза перевертышей хорошо видели в темноте, — но вот кое-кто, натолкнувшись на них в темноте, в испуге бежал, и Соланж в первый раз в жизни веселила эта людская реакция. Их светящиеся глаза воспринимали угрозой, а в ней просто зашкаливали эмоции…
Даже сейчас, когда зуб на зуб не попадал, она остро, как никогда воспринимала близость Сайласа Гримма: его крепкую руку и бок, почти прижатый к ее, его волосы, то и дело щекотавшие щеку, и даже дыхание рядом. Слишком рядом для спокойного сердцебиения…
— Что с вами случилось? — встретил их возглас Шекспира, едва они оказались у двери в съемную комнату. — Упали с моста?
— Можно и так сказать, — попытался улыбнуться мужчина, но вышло не очень. Показалось, ощерился как животное. Замерзшие мышцы не слушались, как и ее.
— Нам нужно переодеться, Уилл, и что-то горячее. Сможешь устроить? — Соланж просительно посмотрела на друга.
— Конечно, само собой. — Он метнулся было назад в свою комнату, но на пороге остановился. — Но для Кайла, уж прости, друг, у меня запасных вещей нет, — многозначительно покосился на его широкие плечи, и Гримм, вроде как извиняясь, ими пожал. — Принесу одеяло, — принял решение молодой человек и скрылся, наконец, у себя.
А Соланж с Гриммом ввалились в соседнюю дверь и принялись раздеваться.
Глава 26
Зря, конечно, Соланж решила вернуться в свой пансион — небезопасно. Кайл боялся, что мальчишку Шекспира выследили ищейки, когда он ходил покупать бересклет… И пожалел, что оставляет Соланж, когда взялся отправиться за деньгами, подумывал даже вернуться за ней — было страшно не увидеться больше, — но, во-первых, девушка была ранена и нуждалась в покое (хотя бы короткое время), во-вторых, не хотелось, чтобы она увидела дом.
Дом Саутгемптона, которым он больше себя не считал.
Лучше по-прежнему оставаться в ее глазах Псом, чем превратиться в изнеженного аристократа, одного из когорты Елизаветы. У девушки сами собой возникнут вопросы, а он не станет на них отвечать…
Не станет и все.
Потому что желает забыть свое прошлое — дом на Темзе, счастливые юные годы под боком родителей и встречу с Эссексом, так изменившую его жизнь, — и зажить настоящим.
Но получится ли…
Заметив неумелую слежку Соланж, он решил, что это судьба. Знак, что после Блэкфрайарс-хаус нужно бежать сразу в Вапинг и заняться бумагами… Если взяться за дело умело, уже завтра вечером можно сесть на корабль и натянуть Эссексу нос.
Но вышло иначе…
И теперь, стягивая будто примерзшую к телу одежду, Кайл опасливо замирал, прислушиваясь к звукам вокруг: все казалось, ищейки Эссекса их выследили. Уже притаились за дверью с собаками…
Он даже вздрогнул, когда эта самая дверь начала открываться и… впустила Шекспира.
— Я принес одеяло и… — Тот запнулся, заметив почти раздетого Кайла и Соланж, стянувшую сапоги и теперь сражавшуюся с пуговицами на рубашке. Битву она, определенно, проигрывала: замерзшие пальцы не слушались. — Э… я тогда за чем-нибудь теплым, — кинул он и поспешно ретировался.
Кайл накинул на плечи принесенное им одеяло и, не в силах наблюдать дольше мучения девушки, подошел к ней.
— Давай помогу.
— Я справлюсь… справлюсь сама, — не поднимая глаз, пролепетала она. — Просто пальцы не слушаются… Замерзли.
Кайл поймал ее руки и стиснул в ладонях. Подержал так немного и принялся растирать холодную кожу. Трепетно. Осторожно. Будто отогревал хрупкую птаху.
Соланж все так же на него не смотрела, лишь на свои голые руки в его крепких ладонях. Кайл мог бы поклясться, что она даже не дышит, но слышал, как стучит ее сердце… Он всегда его слышал каким-то особенным образом. Громче любого другого…
— Так лучше?
— Как такое возможно?
Их вопросы слились в унисон. И большие, распахнутые глаза, глубже океанских глубин, заглянули в его.
— Я не знаю, — ответил он честно и скользнул пальцем по нежной ладони. Ощутил, как Соланж задрожала, но, возможно, всего лишь от холода. Все-таки она так и не сняла вымокшую одежду…
— Когда ты узнал, что…
— … Могу прикасаться к тебе? — подсказал Кайл, сглаживая заминку. Соль кивнула. — Прошлой ночью в лесу. Тебя ранили, ты была… без одежды, а я должен был нас спасти…
Девушка покраснела и побледнела с разницей в долю секунды.
— Ты бы мог умереть. Разве совсем об этом не думал?
— В тот момент — нет. Действовал машинально…
Кайл, конечно, лукавил: он думал, просто не о себе, а о том, что она умирает, и все остальное сделалось незначительным и пустым.
— И это могло бы убить нас обоих, — как-то несмело фыркнула девушка.
— Но не убило ведь.
— Чудом. И я до сих пор не пойму, почему…
Кайл усмехнулся, ощутив едва сдерживаемое желание повторить поцелуй в переулке. Может быть, это заставило бы Соланж забыться хоть на минуту и перестать волноваться… Вон как сердце частит. А глаза полыхают…
Так они не накупятся бересклета!
Тем более, что мешочек с деньгами пропал. Должно быть, вывалился в воде, а он не заметил… Столько усилий и зря.
— У тебя в кармане хоть что-то осталось? — осведомился с надеждой, переводя разговор на другое. — Я, кажется, утопил наши деньги.
