— Я не потерплю этого, Рина! — крикнул ей вслед дедушка. — Только не в этом доме!

— Суми! — громко позвала мама. — Где ты?

Я посмотрела на свои ноги: ремешки, обмотанные вокруг лодыжки, были аккуратно завязаны бантиками — лучшими бантиками в моей жизни.

— Суми, — снова позвала мама, — снимай мои туфли и спускайся вниз. Тут пришел один наш друг, и он очень хочет поздороваться с тобой.

Я посмотрела на себя в зеркало и скроила рожицу. Потом, опустившись на пол, принялась развязывать мои идеальные бантики и распутывать ремешки. Думая о скучных розовых балетках, которые ждут меня возле двери, я спустилась в холл. Дедушка стоял посредине, все еще пылая гневом.

— Только не в моем доме! — снова грозно повторил он.

— В таком случае мы покинем твой дом, — заявила мама, принимая из моих рук красные туфли и передавая мне розовые балетки.

Затем мама открыла дверь и вышла на залитый солнечным светом двор. На дорожке нас поджидал друг, тот самый, который купил мне мороженое. Когда мы шли к нему навстречу, он смотрел на нас и улыбался. Мне понравилась его улыбка.

РИНА И КАИТАРО

КУКЛЫ

Рина переложила сумки с покупками в одну руку, а другой открыла защелку на калитке. Даже во дворе был слышен долетавший из дома радостный визг Сумико. Вероятно, они с дедушкой затеяли какую-то веселую игру. Хотя сейчас была еще только осень, но Еси уже начал приставать к Рине по поводу празднования Дня девочек[61]. Он снова и снова напоминал ей о коллекции кукол, которая хранилась у него дома, и спрашивал, когда же Рина наконец перевезет их к себе в Эбису, в квартиру, где они жили вместе с Сато. Впервые Ёси подступил к ней с этим разговором за несколько дней до того, как Рина позволила Каитаро заехать за ней и дочерью в Мэгуро. И хотя она уверяла отца, что Каитаро всего лишь друг, тот не поверил. С тех пор напряженность в отношениях с отцом нарастала, и Рина понимала: рано или поздно глухое недовольство Ёси выльется в открытое противостояние. Возможно, сегодня он все же вытащил коробку с куклами из подвала, где они хранились, и оттого-то так бурно радуется Сумико.

Рина открыла дверь своим ключом, переступила порог, опустила тяжелую сумку на пол и, скинув туфли, начала надевать домашние тапочки. Случайно подняв глаза, увидела свое отражение в зеркале. Сколько она себя помнила, зеркало всегда висело в холле рядом с входной дверью — фамильная реликвия, принадлежавшая ее матери. Все входящие и выходящие отражались в нем, словно зеркало вело летопись их семьи. Обычно Рина вешала пальто на вешалку и проходила в дом, даже не поворачивая голову в ту сторону. Но сегодня случайно промелькнувший образ заставил ее остановиться. Рина всегда узнавала себя в зеркале — в любом возрасте, в любом настроении видела того человека, которым была в настоящий момент. Однако сейчас на нее смотрела незнакомка. Несколько мгновений Рина стояла неподвижно, ожидая, когда странный образ растворится и под ним проступят привычные черты женщины, готовой жить в соответствии со сделанным ею выбором. Рина зажмурилась и вновь открыла глаза, словно высматривая что-то за гранью стекла. Но там не было ничего, только красивая ребристая насечка, обрамлявшая зеркало, — граница, за которой исчезали и сама Рина, и все женщины, некогда прошедшие мимо и растворившиеся в залитом светом дверном проеме.

Рина вздрогнула, когда высокие напольные часы в холле начали отбивать очередной час. Тут из гостиной выбежала Сумико и бросилась прямиком к ней.

Мама, мама, пойдем! — кричала девочка и тянула ее за руку.

Сунув ноги в тапки, Рина последовала за дочерью. Она не ошиблась: Ёси действительно достал кукол и даже выволок из подвала хинакадзари — трехступенчатый лакированный подиум. Он разместил на нем фигурки, от императора и императрицы на самой верхней ступени до придворных дам, сановников, музыкантов и слуг на нижних. Отец сидел на полу, расправляя веер в руке императрицы, и раскладывая крошечные мечи перед каждым воином-самураем. Покончив с этим, Ёси откинулся назад и полюбовался на свою работу. Внимание Рины привлекли украшения, которые использовал отец: маленькие церемониальные рисовые лепешки бледно-желтого, зеленого и белого цвета, — когда-то их купила мама, а также небольшие свертки с подарками, поскольку куклы не просто представляли императорский двор, но и были одеты как участники свадебной церемонии. Ведь замужество — мечта и долг любой девушки. Рина заметила сборник поэзии Басё, лежащий на краю стола. В детстве Еси читал ей стихи из этой книги, без сомнения, теперь он читает те же стихи Сумико. Неожиданно сами собой в памяти всплыли строки:

Домик для кукол…

Переменяет жильцов!

Что ж — и лачуга?[62].

— Не следует так баловать ее, — строго заметила Рина, поглядывая на отца.

Сумико опустилась на пол рядом с дедом и, не обращая внимания на строгий тон матери, стала перебирать все двенадцать слоев пестрого кимоно императрицы, осторожно прикасаясь к торчащим из шелка изящным фарфоровым ручкам куклы.

— Непременно забери их с собой, Рина-сан, — сказал отец. — Тот скудный набор, который есть у вас в Эбису, никуда не годится. — Ёси окинул горделивым взглядом ряды кукол, ярус за ярусом. Передаваемые из поколения в поколение, они предназначались для прославления дочерей семьи Са-рашима.

Рина прикусила губу и молча кивнула, как всегда, когда не хотела препираться с отцом.

— В Эбису и так места мало, — пробормотала она себе поднос, но он не услышал ее.

Хотя по большому счету Ёси был прав: эти куклы составляли часть наследства Сумико. Девочку неизменно приводили в восторг хинакадзари, установленные в домах ее друзей и в школе. Сумико нравилось думать обо всех людях, живущих в разных концах страны, которые каждую весну выставляют на всеобщее обозрение своих кукол. И тот небольшой набор, который был у них в Эбису, дочь тоже любила.

Каждый год незадолго до третьего марта Рина выбирала день, чтобы ранним утром собрать и установить хинакадзари. Рина внимательно следила за тем, чтобы к окончанию Дня девочек аккуратно убрать его обратно в кладовку. Иначе, согласно поверью, дочь долго не выйдет замуж. Но несколько недель перед праздником вся семья могла любоваться куклами. А Сумико обожала гадать, когда же, выйдя в холл, увидит коллекцию во всей красе. Каждое утро девочка неслась в спальню родителей. В коридоре слышался топот маленьких ножек, затем распахивалась дверь, и