Читать онлайн Преступный разум: Судебный психиатр о маньяках, психопатах, убийцах и природе насилия - Тадж Нейтан

Тадж Нейтан

Преступный разум: Судебный психиатр о маньяках, психопатах, убийцах и природе насилия

Переводчик Наталия Рокачевская

Научный редактор Анна Калашникова, канд. псих. наук

Редактор Ольга Нижельская

Издатель П. Подкосов

Руководитель проекта А. Шувалова

Ассистент редакции М. Короченская

Художественное оформление и макет Ю. Буга

Корректоры Е. Сметанникова, Ю. Сысоева

Компьютерная верстка А. Ларионов

Иллюстрация на обложке Getty Images

Все права защищены. Данная электронная книга предназначена исключительно для частного использования в личных (некоммерческих) целях. Электронная книга, ее части, фрагменты и элементы, включая текст, изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.

Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

© Taj Nathan, 2021

First published in Great Britain in 2021 by John Murray (Publishers), An Hachette UK Company.

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Альпина нон-фикшн», 2023

* * *

Саффрон, Сэди, Киру и Линдси

Начало

У Эдварда Драммонда не было никаких причин ожидать, что этот январский день будет отличаться от любого другого рабочего дня в Уайтхолле. Он завершил свои дела на службе, зашел в банк и направился обратно на Даунинг-стрит, где ему, как личному секретарю премьер-министра, предоставляли квартиру. Проходя мимо кофейни на Чаринг-Кросс, он вдруг почувствовал обжигающе резкий толчок в спину, и, как позже описывал свидетель, его сюртук загорелся.

Громкий хлопок привлек внимание сообразительного полицейского, он мгновенно перебежал улицу и увидел, что преступник собирается выстрелить в Драммонда еще раз. Но даже с помощью прохожих полицейскому не удалось разоружить стрелка, который оказал ожесточенное сопротивление и сумел снова выстрелить, хотя на этот раз никому не причинил вреда. В конце концов стрелка по имени Дэниел Макнатен удалось арестовать и отвести в полицейский участок для допроса.

Поначалу состояние Драммонда не вызывало опасений. После выстрела он сумел доковылять до банка, где ему оказали медицинскую помощь, а затем вернулся домой. Позже пулю успешно извлекли, а в прессе сообщалось, что хирурги, мистер Гатри и мистер Брэнсби Купер, «имеют все основания полагать, что мистер Драммонд поправится». Однако впоследствии состояние Драммонда ухудшилось, и через пять дней после покушения он умер от сепсиса.

После покушения Макнатена отправили в полицейский участок на Гарденерс-Лейн, где и предъявили обвинение в убийстве. Несмотря на сопротивление, оказанное при аресте, на допросе он сразу начал сотрудничать со следствием. Однако полицию удивила не только его готовность признаться в преступлении. Во время допроса стало очевидно, что на самом деле Макнатен намеревался убить премьер-министра, сэра Роберта Пиля.

Дэниел Макнатен был шотландским краснодеревщиком, который в 1835 г., после неудачной попытки стать актером, открыл столярную мастерскую в Глазго. Через пять лет работы в мастерской трудолюбивый и бережливый Макнатен скопил значительную сумму денег, а в свободное время самостоятельно выучил французский и посещал лекции по анатомии и философии. Однако, несмотря на финансовый успех, его поведение в предшествующие покушению годы выглядело странным. Как Макнатен объяснил лондонской полиции, его постоянно донимала правящая элита. Он был известен своей эксцентричностью и подозрительностью и уже не в первый раз делал подобные заявления. Еще в родной Шотландии он жаловался комиссару полиции в Глазго и члену парламента, что за ним следят шпионы партии тори. Хозяйка квартиры, в которой он жил в Глазго, заметила значительные перемены в поведении Макнатена. По ее словам, «у него был такой странный взгляд», что она начала его бояться. Он стонал и кричал во сне и уверял, что его преследуют демоны. Однажды она обнаружила в его комнате пистолет, и Макнатен объяснил, что стреляет в птиц.

Во время суда над Макнатеном выяснилось, что выстрел стал развязкой целой теории заговора. Процесс начался 3 марта 1843 г. в набитом битком зале суда. Обвинение вызвало несколько свидетелей, включая учителя анатомии, которые показали, что не замечали в поведении мистера Макнатена никаких признаков умственного расстройства. Многим знакомым он казался совершенно нормальным. Однако, основываясь на показаниях восьми экспертов-медиков, защита убедила присяжных в обратном. Этим видным терапевтам и хирургам было очевидно, что Макнатен непоколебимо верил в выдумку, созданную его больным воображением. Их выводы оказались решающими. В отсутствие иных медицинских свидетельств присяжные вынесли вердикт, даже не удалившись на перерыв, и 4 марта признали заключенного невиновным на основании его невменяемости.

Общественность была потрясена: люди полагали, что из-за снисходительности суда к убийце, прекрасно осознававшему свои действия, отныне злоумышленники и безумцы будут преспокойно совершать ужасные преступления. Пресса посчитала вердикт возмутительным и подрывающим репутацию судебной и медицинской системы. Макнатен совершил тщательно спланированное преступление и полностью признался в нем, но убийцу все равно объявили невиновным.

Королева Виктория, вспомнив о покушении на ее жизнь тремя годами ранее, когда суд объявил преступника психически больным, решила вмешаться в события и в письме сэру Роберту Пилю попросила парламент более четко определить критерии невменяемости. И тогда представители судебной системы, сами порядком встревоженные возникающей тенденцией, сформулировали правило Макнатена, чем заложили основы для понимания психических истоков криминального поведения. Хотя подробности того преступления почти забыты и психиатрами, и юристами, фамилия Макнатена вошла в историю юриспруденции. Правило Макнатена гласит: человек не должен быть признан ответственным за преступление, если он действовал, будучи неспособным к рассуждению в результате психической болезни, и не мог осознавать характер и качество своих действий. Это правило ставило психическую болезнь и способность понимать правонарушителем значение своих действий в основу законодательства о вменении вины и определения преступного умысла.

Нельзя сказать, что преступление сошло Макнатену с рук: он провел двадцать один год в психиатрической лечебнице – сначала в Бедламе, а затем в Бродмурской больнице для душевнобольных правонарушителей, где и скончался в 1865 г.

Человеческая природа противоречива. Мой отец был психиатром, и поэтому, разделяя его интерес к медицине, но предпочитая иметь дело с чем-то более осязаемым, я решил стать хирургом. В силу своей беспечности я постоянно получал травмы на школьном поле для регби и регулярно попадал в местную больницу в качестве пациента. Это подстегнуло мой интерес к ортопедической хирургии. Традиционная медицинская модель опирается на диагностику для выявления основной патологии (или болезни), которую затем лечат, либо обращая вспять процесс ее развития, либо устраняя. Проще говоря, нужно определить, что сломалось, и исправить это. Если терапевт обнаружит у пациента опухоль, хирург ее вырежет. Механистическая простота профессии хирурга казалась мне чрезвычайно привлекательной. Будучи бунтующим подростком, я считал, что психиатрии не хватает определенности «настоящей медицины».

Теперь, после двадцати одного года практики в судебной психиатрии и участия в качестве эксперта-свидетеля в сотнях судебных дел, я понимаю, что именно то качество, которое оттолкнуло меня от психиатрии, в итоге и привлекло к ней. Чем больше я изучал криминальные проявления человеческой психики, тем больше осознавал, насколько ограниченна медицинская диагностика. По моему мнению, сведение типов сознания к условным диагностическим ярлыкам скорее скрывает, чем выявляет захватывающие закономерности, созданные постоянным вихрем взаимодействующих мыслей, восприятия, чувств и желаний.

Хотя за последние десятилетия наше понимание психического здоровья значительно улучшилось, изучение врачами человеческого разума имеет давнюю историю. В Древней Греции школа, основанная Гиппократом, отцом медицины и предполагаемым автором клятвы, которую я произнес по окончании обучения в медицинской школе, выдвинула версию о том, что безумие основано на телесных проявлениях – в противовес сверхъестественным объяснениям, распространенным в IV в. до н. э. Однако официальное становление психиатрии как отдельной профессии произошло гораздо позже.

Термин «психиатрия», введенный в начале XIX в., объединяет греческие слова, обозначающие душу или разум (psyche) и исцеление (iatros). В 1800-х гг. «лечение психики» поставили на промышленную основу, были построены крупные учреждения для содержания умалишенных. В одной из таких