Он никогда не видел таких предметов, но смотрел на них уже пять минут — и их назначение и применение проступили ясно, как на ладони. Это был транспорт — так же, как бочки, сделанный из цельного куска дерева (очень толстого дерева, и, скорее всего, той же породы — если бочонки нарубили из веток, то на «телеги» пошёл ствол), без следов колёсных осей, со следами волочения, — «полозья» местами истёрлись и покрылись щербинами, как от ударов отлетевшего камешка. Гедимин разглядел даже два вида креплений — боковые, для переноски вручную, и передние — туда, вероятно, цепляли какой-нибудь «тягач». На единственный прицеп от «Кенворта» поместились все шесть волокуш, но до прицепа они доехали сами — и сармат даже представить не мог, что их тащило. «В бочонке три центнера сингита,» — прикинул он, скользнув взглядом по ёмкости, зависшей над местом выгрузки. «Четыре с половиной тонны на телегу. Прочная древесина…»

— Айзек, — прошептал он, с трудом оторвав взгляд от гружёных волокуш. — Чьё это… оборудование? Куэннов?

Вид долблёных бочек с необработанными стенками и глиняной обмазкой, а тем более — примитивных волокуш никак не стыковался с возможностью делать ядерные реакторы. «У них хотя бы двигатель внутреннего сгорания уже придумали?» — Гедимин на пару секунд прикрыл глаза — веки заболели от мигания. «Да ну, какое там… тут даже колёс нет!»

— Так и думал, что тебе будет интересно, — весело хмыкнул Айзек, оглянувшись на сармата. — Нет, конечно. Это поделились Бронны… Э-эй! Sa tatzqa!

Он помахал сарматам на разгрузке и жестами попросил их класть крышки более аккуратно.

— Бронны, — повторил Гедимин, разглядывая волокуши. Хотя ничего не прояснилось, ему стало немного легче — мозг перестал скрежетать и искрить от мысленной картины атомных станций, окружённых долблёными телегами. «Даже не телегами,» — поправил он себя. «В лучшем случае — санками. Везли по четыре с половиной тонны… интересно, на ком? И сколько километров?»

— Идём, идём, — поторопил Гедимина Айзек, уже пробирающийся по безопасной полосе к прицепу. — Мы ещё привезли поглотители. Покажу тебе, пока не ушли в переплавку…

Гедимин оглядывался на прицеп с волокушами, пока за ним не закрылись ворота, и надеялся, что ещё посмотрит на него на обратном пути и по возможности потрогает пальцем. «Десант из музея древностей,» — криво ухмыльнулся он. «Это ещё поискать такой музей…»

— Снова я, — Айзек приветливо кивнул филку в униформе кладовщика, и тот радостно заулыбался. — Всё распаковали?

— Да, всё готово, — закивал филк, высовываясь из будки. Он махнул в сторону контейнера, отодвинутого к стене. Тот был обёрнут защитным полем, а перед ним выставили табличку «биологическая опасность». Гедимин озадаченно хмыкнул.

— Жаль, — вздохнул Айзек, оглядываясь на Гедимина. — На распаковку не успели. Пойдём, покажу тебе слитки.

…Со слитками ещё ничего не сделали, только взвесили и разложили по ящикам с указанием точной массы. Айзек бережно достал и протянул на ладони десятисантиметровую палочку, тоньше, чем палец филка. Гедимин по инерции взял её кончиками пальцев и едва не выронил. Айзек весело хмыкнул.

— Ипрон, — Гедимин взвесил слиток на ладони. — Чистый… А там что?

— Видишь же надпись — мифрил, — Айзек достал другой «прутик», уже не жёлтый, а серебристый, той же длины и диаметра. Светло-серый блеск отдавал зеленцой, и не из-за окиси, как подумал сначала Гедимин, — кеззиевые сплавы практически не окислялись, а в этом веществе была хорошая примесь кеззия. «Не окислы и не омикрон-излучение,» — отметил он про себя, разглядывая зеленоватое «серебро». «Особенности отражения света… Красивый цвет. Мне нравится.»

— Мифрил? Почему не флия? — запоздало удивился он. Едва не начал напоминать состав сплава, но вовремя прикусил язык, вспомнив, что видел тут и флиевую фольгу, и кабеля, — флию делать ещё не разучились.

— Спроси у местных руд, — отозвался Айзек, раскладывая слитки по ящичкам. — Почему в них такой процентный состав?.. Это, по сути, даже не мифрил, — мифрилоподобные сплавы. Запустим в переработку, доведём до флии.

Гедимин кивнул.

— Лучше работать с заданным, стабильным составом. Время у нас есть…

«Кеззий-серебряная руда,» — в мозгу быстро промелькнули данные о залегании урана, о самопроизвольном синтезе и о свойствах кеззия. «Да, вполне возможно. Старая урано-ирренциевая жила, серебро в сопровождении, уран переродился, ирренций частично распался… да, вероятность есть. Если плавить такую руду… да, последним останется кеззий-серебряный конгломерат, немного ипрона. Извлечь из расплава, усилить нагрев… м-да. Это явно делали не те существа с волокушами.»

— Забавные палочки, — слабо усмехнулся он, думая, что мозгу не помешало бы охлаждение — слишком много странной информации в него затолкали. — Ты придумал такие отливки? Форма, по-моему, не очень удобная.

— Это не мы, — качнул головой Айзек. — Литейни Сердца Пламени, монетный двор… ты что, не разглядел клейма?

Он достал слиток, развернул к Гедимину торцом. На плоской поверхности диаметром чуть больше сантиметра виднелся отчётливый выдавленный рисунок — капля с удлинённым «носиком», внутри нижней круглой части — шар, от «носика» в две стороны — наклонные линии, делающие всю конструкцию похожей на дерево с ветвями. «Или на энергомачту,» — мелькнуло в голове сармата. «Или на облако взрыва. Вот тут — заряд, а это — разлёт остатков…»

— Стой, — он встряхнул головой. «Печи для плавления мифрила. Волокуши и долблёнки. Ядерные реакторы… Это всё — точно детали от одного механизма?»

— Да ладно тебе, — махнул рукой Айзек, с трудом скрывая ухмылку — озадаченный вид Гедимина его, похоже, забавлял. — Не запомнишь — ничего страшного. Тебе туда не ездить… Хочешь посмотреть на тару? Ту, в которой везли слитки? Жаль, распаковали без тебя, — знал бы, попросил повременить…

…Вокруг контейнера с табличкой биологической опасности выставили дополнительное защитное поле — только тогда кладовщик разрешил открыть его. Гедимин, сам обёрнутый «защитой» поверх скафандра, от таких приготовлений насторожился и ждал неизвестно чего — а увидев, что лежит в ящике, не удержался и фыркнул в респиратор.

Бочонки были те же, даже толщины той же,