Благодаря визиту Сорокина в Германию у Министерства иностранных дел ФРГ возрос интерес к этому вопросу. Сразу же активизировалась аналитическая работа, которой ранее пытались заниматься советник Брандта Э. Бар и Р. фон Айхборн из компании Mannesmann. Теперь к обсуждениям присоединился и Йос фон Беверен. Они втроем сидели над картами Европы, прокладывая альтернативные маршруты, по которым советский газопровод в перспективе мог быть протянут на территорию Западной Германии. Они также исходили из предположения, что не только Бавария и Баден-Вюртемберг, но и другие земли ФРГ могут быть заинтересованы в том, чтобы стать рынками для советского газа. Это были радикально новые идеи, полностью отходящие от первоначальных концепций, которые были сфокусированы исключительно на южной части ФРГ[53].

Обсуждение велось вокруг планов строительства двух альтернативных газопроводов Восток – Запад. В основе первого плана, в общих чертах соответствующего первоначальным баварским представлениям, лежала идея транзита газа через территорию Чехословакии и, возможно, Австрии. Согласно второму плану советский газ должен был поступать в ФРГ через Польшу, ГДР и Западный Берлин. По мнению Бара, приоритет следовало отдать второму варианту по причине «более короткого расстояния». Как предполагалось, это будет газопровод, совпадающий по размерам с газопроводом для проекта СССР – Австрия – Италия, с пропускной способностью 10-п млрд кубометров. Из этого объема 6–7 млрд кубометров поступало бы в ФРГ, а около 4 млрд кубометров резервировалось бы для импортеров из транзитных стран. Рассматривая этот проект с точки зрения интереса для сталелитейной промышленности, фон Айхборн и ван Беверен полагали, что и первая, и вторая схемы открыли бы широкие возможности для выгодной встречной торговли стальными трубами[54].

Рис. 5.1. Алексей Сорокин (слева) и Хайнрих Каун. Занимая пост заместителя министра газовой промышленности и отвечая за развитие международного сотрудничества, Сорокин в течение 20 лет был главным представителем советской газовой отрасли на международной арене. Каун был ключевой фигурой с германской стороны при установлении контактов и формировании транснациональной рабочей группы экспертов

Источник: gwf. Oldenbourg Industrieverlag GmbH.

Говоря о возможном импорте советского природного газа – особенно о перспективе его доставки транзитом через Польшу и ГДР, – Бар теперь постоянно подчеркивал, что это было бы ценным вкладом в разрабатываемую новым правительством восточную политику. В докладе для внутреннего пользования, представленном Брандту вскоре после визита Сорокина в Баварию, Бар отметил ряд преимуществ советско-германской газовой сделки[55]:

1. Реализация этого проекта будет служить доказательством того, что Германия стремится ослабить напряжение в германо-советских отношениях;

2. Этот проект находится в сфере интересов Советского Союза, которому хотелось, чтобы Германия меньше зависела от крупных нефтяных компаний, в первую очередь американских;

3. Реализация этого проекта способствовала бы сотрудничеству с ГДР и позволила бы федеральному правительству продемонстрировать, что, в отличие от прежнего правительства, оно не стремится к изоляции Восточной Германии. Бар полагал, что Ульбрихту будет сложно выступить против этого проекта, поскольку в нем непосредственное участие будет принимать СССР;

4. Этот проект вполне соответствовал размышлениям Брандта по поводу будущей роли Берлина как места, где будет осуществляться процесс разрядки в отношениях между Востоком и Западом;

5. Можно ожидать, что этот проект будет стимулировать не только сталелитейную промышленность, но и переживающую нелегкие времена экономику Западного Берлина в целом;

6. Этот проект ничего не будет стоить государству. Максимум, что придется сделать правительству, – выпустить гарантию по кредиту, что стало бы частью финансовой схемы экспорта стальных труб.

По мнению Бара, импорт красного газа не был сопряжен с какими-либо серьезными рисками.

Основные возражения мог бы вызвать вопрос о том, не попадет ли ФРГ в зависимость от поставок из СССР или от ситуации в ГДР. Однако, учитывая, что речь идет об очень малых объемах по сравнению со спросом в целом, такая зависимость не может вызывать серьезных опасений. Наверняка нефтяные компании негативно воспримут этот проект, но это не должно ограничивать свободу действий федерального правительства относительно использования имеющихся очевидных политических преимуществ этого проекта[56].

Бар также считал маловероятным, что США, являвшиеся ближайшим союзником Западной Германии, будут возражать против крупномасштабного импорта советского природного газа. Такое мнение могло сложиться, благодаря тому что Брандт и Бар еще на ранней стадии обсудили с администрацией Джонсона свою политику «изменения через сближение». Госсекретарь Дин Раск, согласно прогнозам которого (как оказалось, ошибочным) Брандт должен был выдвинуть свою кандидатуру на пост канцлера на выборах в бундестаг в 1965 г., неформально одобрил разрабатываемую восточную стратегию еще в августе 1964 г. С тех пор не поступало никаких сигналов о том, что американцы поменяли свою позицию.[57]

Более того, в проекте импорта природного газа Бар видел прекрасную возможность объединить интересы христиан-демократов и социал-демократов. Даже несмотря на то что в правительственной декларации Кизингера сильный акцент был сделан на вопросе разрядки, у христиан-демократов все-таки возникали сомнения по поводу правомерности попыток Брандта и Бара совершить резкий поворот от прежней правительственной «политики движения» («policy of movement») к более гибкой и проактивной политике по отношению к СССР. Однако, как предполагалось, вполне возможно, что схема импорта природного газа будет одобрена обеими партиями, входившими в коалицию, поскольку в рамках этого проекта предусматривался экспорт больших объемов стали. К этому времени Бар также заручился неформальной поддержкой министра финансов Ф.-И. Штрауса, возглавлявшего SCU (христианско-социальный союз Баварии). Штраус порекомендовал Бару дать заключение о том, что этот проект мог стать «значительным вкладом в преодоление барьеров на пути к нашей восточной политике»[58].

И все же создается впечатление, что Бар не был проинформирован о детальных разработках, проводимых советниками Министерства экономики, касавшихся потенциального влияния газового проекта на ключевые аспекты энергетической политики и на вопросы безопасности. Объемы советского газа в размере 6–7 млрд кубометров, которые Бар обсуждал на неформальных переговорах с руководством Mannesmann, значительно превышали 1 млрд кубометров – величину, которую советники Шиллера считали приемлемым объемом поставок в Баварию с точки зрения энергетической безопасности. Кроме того, выдвигаемое Баром предложение о прокладке газопровода Восток – Запад по северному маршруту вызвало ряд совершенно новых вопросов. До сих пор не проводилось никакого анализа по поводу того, в какой степени огромные объемы природного газа с Востока были реально необходимы или желательны с точки зрения экономической или энергетической политики. Также никто не изучал вопрос о том, являются ли такие объемы приемлемыми, как полагал Бар, с точки зрения энергетической безопасности. Разумеется, вопрос об оценке возможного влияния импорта советского газа на динамику