доброй, деятельной женщиной – не зря ее знали и уважали во всем графстве. И хотя я не помню своих родителей, но твердо знаю, что они тоже были прекрасными людьми. Я горда, что в моих жилах течет кровь Лорье. Я восстановлю нашу землю и нарожаю много новых Лорье.

— Значит, ты гордишься грехами? Какая низость, какое хамство – говорить мне это в лицо! Ты хуже своей бабки – та хоть умной была, а ты глупа! Женщины продолжают род мужа, а не свой! Да и как ты нарожаешь? Кто возьмет тебя такую больную и толст… — она осеклась: меня уже никак не назвать толстой. — Такую больную, попорченную, разведенную! Старую!

— Не переживайте так, — сказала я с нарочитым легким удивлением, — ведь если я старая, то вы совсем древняя, и вас может хватить удар.

— Что ты сказала?! — каэрина загнула ко мне.

— Я сказала – не переживайте. Мужа я сама себе возьму, какого хочу. И когда захочу.

— Да кто тебе позволит! Все на барона надеешься?

— Да, — нагло ответила я. — Уверена, мой каэр защитит меня от наговоров и происков. И сама не оплошаю.

Я говорила тихо, ведь голос мой еще не окреп, и прерывисто – слова отнимали силы. И баронесса, сама тяжело задышавшая, процедила, окинув меня взглядом:

— Если только выживешь!

На этом обмен любезностями был закончен, и каэрина со своей служанкой ушли. Как только дверь за ними закрылась, я опустилась обессиленно на подушки. Хотела ли я этого конфликта? Нет. Но и проглатывать упреки не хочу, а также становиться девочкой для битья. Что бы там ни творила Фиона Лорье, я – не она, и никто не имеет права меня осуждать.

Иннис налила мне воды в кружку и поднесла ее к моим губам. Я выпила воду с жадностью.

— Вот это да, — произнесла подруга. — Я знать не знала, что ты можешь так дерзить…

— Проблема не во мне, а в ней. Это не первая наша ссора.

— Зря ты так, надо было смолчать. Каэры не переносят, когда с ними так говорят.

— Я тоже не переношу.

— Астрид! — повысила голос Иннис. — Она может тебя наказать при всех. Выпороть за дерзость, до крови, до шрамов, — дрожащим голосом проговорила молодая женщина.

— Как тебя выпороли? — спросила я тихо.

— Откуда ты?.. Я ведь никому не говорила…Только Рис знает, но он умрет, но не проговорится!

— Моя бабушка была на площади в том городе, когда тебя пороли. И приехав домой, она предупредила, чтобы я никогда не связывалась с родовитыми, а то меня тоже накажут, как красавицу-знахарку Иннис.

Поднимать тему о порке моя подруга не стала, только упрекнула:

— Тогда зачем ты споришь с баронессой? Хочешь лишиться жизни?

— Нет, не хочу. Но я себя отстою.

— С кровати с трудом встаешь, а уже воевать собралась, — усмехнулась Иннис и покачала головой.

— Ничего, встану, — сказала я упрямо, уверенная, что никакая болезнь меня уже не сожрет. — А ты узнай, пожалуйста, в деревне, что было между моей бабушкой и баронессой.

— Скорее между твоей бабушкой и бароном.

Да я, в принципе, и так догадываюсь, что между ними было…

Глава 13

После ссоры с баронессой я быстро пошла на поправку; наверное, той встряски мне и не хватало для того, чтобы наконец-то встать на ноги. Причем, как только я стала выходить из комнаты, и у меня появился аппетит, стали болеть другие обитатели особняка барона – слуги и рэнды; свалилась с простудой и сама каэрская чета. Однако помощи Иннис никто принять не захотел, и повитуха вернулась домой. Как, впрочем, и моей помощи никто не принял, так что пришлось действовать через брата Кэолана – Иннис по-прежнему варила снадобья и растирания, а жрец приносил их в особняк, и у него никто не спрашивал, сам ли он их готовил.

Окрепнув, я сразу поехала в усадьбу; что бы там ни было, я была полна решимости как можно скорее начать приготовления к переезду в свой дом. А то, что я видела призрак Фионы… Что ж, я готова и к такому соседству. Ничего, привыкну. А страшно будет, кошку с собой в кровать брать стану. Или щенка – недавно ощенилась одна из охотничьих собак барона.

Уже началась весна и светлый тин, растаял снег, и в некоторых местах лошадь с трудом тащила по грязи легкую коляску со мной одной в качестве пассажира, не считая сидевшего на козлах и правящего слуги.

Изменения я увидела сразу, еще при подъезде. Во-первых, забор сделали повыше. Во-вторых, когда нам открыли проезд, и мы въехали на территорию, я заметила, что деревья и кустарники обрезаны, голые еще клумбы ровненько огорожены камнями, и проложены досками дорожки от одной постройки к другой, чтобы не ходить по грязи.

Я сошла с коляски около центральной клумбы, где Фиона обычно сажала розы, и замешкалась, не зная, куда сначала зайти – то ли по хозяйственным помещениям пройтись, то ли в дом. Я выбрала дом и направилась к нему; едва я преодолела ступени, входная дверь раскрылась, и я увидела знакомого мужчину – рэнда Кэлвина Таггарта. В подчинении барона Даммена несколько рэндов, и некоторые из них весьма зажиточны, но только не Таггарт. Он безземельный, вынужден жить в особняке барона на всем готовом и жены не имеет, хотя ему, по моим прикидкам, где-то под тридцать, а то и за – возраст по меркам Ренса очень даже зрелый.

Черноволосый и кареглазый, невысокий и крепкий, выглядит Таггарт как типичный тулахчанин, и одет не богаче крестьянина, но опрятно. И это, в общем, все, что мне о нем известно.

— Вы оправились? — спросил Таггарт.

— Да.

— Пока вы болели, каэр отправил меня приглядывать за усадьбой.

— Вот почему я не видела вас в особняке в столовой.

— Я счел, что мне лучше пока жить здесь. Вы устали? Замерзли? Приказать подать вам отвара с дороги?

— Нет, не нужно, — продолжая настороженно глядеть на мужчину, ответила я. — Лучше я осмотрю дом и территорию. Когда я была здесь последний раз, многое надо было сделать.

Таггарт кивнул. Сначала мы вместе обошли дом, и я была удивлена, узнав, что заказанная мебель уже прибыла из Кивернесса, и моя спальня, в принципе, готова. Центральное место в ней занимала