– Над чем смеемся? – спросил он.

Альма тоже улыбнулась и помахала ему перепачканной в машинном масле рукой.

Мия объяснила:

– Я только что рассказала Альме, как ты раньше, вымазав лицо кремом для бритья, бегал за нами с мамой по дому. И еще песенку пел: «С пенной маской на лице всех поймаю на крыльце». Правда, было очень страшно.

Бакстер напрягся. Ему что, отдельный инструктаж с каждым членом семьи теперь проводить, чтобы наконец поняли, что разговоры о Софии под запретом?! Конечно, они сгорают от любопытства, но не за счет же Мии.

– Такое не забудешь, – ответил Бакстер, опасаясь, что хорошее настроение теперь безвозвратно испорчено. Разумеется, он помнил. Настигнув Мию и Софию, он обычно обстреливал их пеной из баллона, а потом все трое катались по полу от смеха.

Альма спрыгнула на покрытую соломой землю и вытерла руки о полотенце.

– А вы, оказывается, любите дурачиться.

– Случается.

– Мия хочет вам что-то сказать… Да, Мия?

Дочь стояла с виноватым видом, пока Бакстер и Альма в ожидании смотрели на нее. Девочка замешкалась на несколько секунд, потом протянула руку за спину и подняла телефон над головой.

– Это я взяла твой телефон.

Бакстер испытал прилив радости.

– Слава богу! Где я его потерял?

Мия виновато помотала головой и промолвила обезоруживающим нежным голоском:

– Ты его не терял. Я вытащила его из твоего кармана.

Бакстер открыл от удивления рот.

– Как вор-карманник?

Тень улыбки коснулась ее губ.

– И зачем?

Мия пожала плечами.

– Думала, тебе полезно побыть без телефона.

Он забрал у нее мобильник и посмотрел на Альму.

– Вот видите, с кем приходится иметь дело?

– Просто террористка, – пошутила Альма.

Быстро переводя взгляд между ними, Бакстер сказал:

– Я вижу, вы тут спелись. Поэтому, если вы не против, пойду приму… ванну… Потом мне нужно поймать вайфай. Хочу попробовать подыскать жилье. Да и по работе надо решить кое-какие вопросы. Один клиент задолжал мне кучу денег и…

– А я думала, мы поживем у йайа и Альмы. – Лицо Мии вдруг стало серьезным.

Бакстер помотал головой.

– Нет, солнышко. Вчера мы переночевали здесь, потому что наша бронь слетела. Нельзя злоупотреблять гостеприимством.

Он опасался, что Альма вмешается в разговор, но она молчала.

– Ничем мы не злоупотребляем. Я хочу остаться здесь.

Бакстер выразительно посмотрел на дочь.

– Давай не сейчас.

– Альма, скажи ему! Мы вам мешаем? Йайа говорила, мы можем жить здесь, сколько захотим.

– Ну конечно, вы нам не мешаете. Поступайте, как вам удобнее.

Бакстер подошел к Мии и похлопал ее по плечу.

– Мне нужно подумать. Хорошо? Возможно, в другом месте будет удобнее.

Мия помотала головой.

– Пожалуйста!

– Ладно, посмотрим. – Он не знал, что еще ответить. Меньше всего ему хотелось расстраивать ее сейчас, когда дочка наконец впервые за долгое время почувствовала себя счастливой. Но дети не всегда понимают, что для них лучше на самом деле.

– Помыться твоему папе точно не мешает. – Альма повела носом и в ожидании одобрительного смеха повернулась к Мии.

Ждать долго не пришлось.

– Папа – грязный ослик!

Когда Мия смеялась, Бакстер всегда испытывал невероятное чувство умиротворения. Радость на ее лице легко растворяла все его жизненные неурядицы.

Он в шутку погрозил им пальцем.

– Смейтесь, смейтесь. Хорошо смеется тот, кто смеется последним.

А потом развернулся и вышел из ангара.

Ванна с когтистыми лапами смотрела на него, жадно облизываясь, словно чуя нерешительность и слабину.

Противно было думать, что он, как олух, будет неподвижно сидеть в ванной, закинув ноги на бортик, когда его ждет столько дел. А еще он боялся остаться наедине со своими мыслями. Спроси кто-нибудь про самый главный страх в жизни, он описал бы эту картину.

Бакстер уже давно заметил, что, стоило ему принять неподвижное положение, как все тело молниеносно сковывало напряжение. Именно по этой причине за последние три года он не прочитал ни одной книги. Движение стало жизненной необходимостью. Бакстер знал, что причиной внутреннего напряжения была не только тоска. Чаще его точили беспокойство и тревога.

Вот как сейчас. Что происходит с Мией? Неужели он зря согласился на эту поездку? Вдруг разговоры о Софии с Эстер и Альмой выйдут боком? Но ведь может быть и наоборот. Как бы Бакстер внутренне ни противился переменам, он не мог не признать, что Мия взбодрилась духом, стоило ему согласиться на поездку в Испанию. У него появилась надежда, что все может наладиться. Главное, чтобы за внешним благополучием не оказалось, что эмоциональные проблемы дочери спрятались глубже, грозя спровоцировать очередной срыв.

«А ведь и правда пахну осликом», – признал Бакстер и повернул кран. Сначала потекла очень холодная вода. Как же это по-испански! Теплее вода стала только через пару минут. Он заткнул слив резиновой пробкой и настроился ждать не меньше двадцати минут, пока не наполнится ванна.

Бакстер задумался. Что лучше – снять квартиру или номер в гостинице? Он понимал, что при любом раскладе проиграет. Мия и семейство Арройо расстроятся, если он найдет другое жилье. Но оставаясь у них, он не чувствовал себя хозяином положения и эмоциональное состояние Мии контролировать не мог. Не говоря уж… не говоря уж! Мия очень быстро привязалась к этим людям. Такого поворота событий Бакстер никак не ожидал. Еще сутки не прошли, а малышка ведет себя, словно прожила с ними всю жизнь. Что она будет делать, когда придет время возвращаться домой? Как справится с новой разлукой?

Переживания из-за работы тоже не отпускали ни на секунду. Ему задолжали уже четверо заказчиков, и все шло к тому, что споры с двумя из них придется решать через суд. А еще надо сообщить ван Купсу, что с его домом они по срокам не укладываются. Тот не очень обрадуется, потому что надеялся въехать в дом до Рождества. Да и Бакстер вроде как обещал ему. Не выходили из головы и проблемы со здоровьем у тещи Алана. Понятно, что он переживал за Алана и Эми, однако еще больше боялся, что эта история выбьет Алана из колеи. И остальных трех замов. Ребята они неплохие, но, как говорится, кот из дома – мыши в пляс. С них станется схалтурить, пока босса в городе нет, или уйти пораньше с работы.

Ванна наполнилась наполовину. Бакстер снял свои трусы – вернее, трусы дона Хорхе – и залез в воду. Он отклонился спиной назад, согнул ноги в коленях и положил руки на бортики. Попытался сделать вид, что расслабился. Но не прошло и минуты, как он начал нервно стучать