Он зашел в столовую и только тут обнаружил, что люди вокруг необычайно возбуждены и встревожены, так как со всех сторон слышался шепот.

«Видимо, что-то случилось», – подумал профессор и решил впервые за долгое время включить информационный коммуникатор.

Он углубился в чтение новостей и совсем забыл про обед.

Млечный путь, Созвездие Стрельца, шаровое скопление М 22, 29 декабря, 12:00

Я сидел в глубокой задумчивости в своем кресле в рубке и думал о сложившейся ситуации.

Весь научный и инженерный потенциал «Серебриуса» сейчас был занят решением одной единственной проблемы, а именно поиском способа выбраться из зоны притяжения черной дыры, но решение так и не приходило.

Сложность еще состояла в том, что прошло уже девять из двадцати четырех часов, что давали инженеры, говоря о работе гипердвигателя.

По истечению этого времени корабль начнет медленно затягивать в черную дыру. И спастись будет уже невозможно.

В этот момент прозвучал сигнал вызова. Его звук был похож на звон колокола в безлунную тихую ночь. Настолько громко и неожиданно это было.

– Рубка слушает, – сказал я, открыв канал внутренней связи.

– Командир, это Гейтс, – инженер по голосу был весел.

– Слушаю вас, Гейтс. Говорите.

– Кажется, мы придумали способ. Но сразу говорю, вам он может не понравиться. А еще он очень рискованный.

– Говорите уже.

– Мы с Эксом можем ввести двигатель в форсаж. Это прибавит примерно двадцать процентов мощности. Но в таком режиме двигатель проработает от силы пять – семь минут, а после отключится. И не факт, что удастся его потом запустить без основательного ремонта.

– Делайте. Другого выхода все равно нет.

– Но сложность в другом, командир, – Гейтс замялся.

– И в чем сложность? – уточнил я.

– Согласно нашим расчетам даже с двадцатипроцентной прибавкой мы не успеем выбраться из зоны притяжения. Скорее всего, даже не сможем сдвинуться с места, если только…, – инженер снова взял паузу.

– Если только что? – спросил я, теряя терпение. Меня уже начала раздражать неуверенность инженера. А может это было следствие усталости и нервного напряжения.

– Если только не взять малый челнок и не взорвать его возле корабля. Тогда «Серебриус» получит необходимый импульс и с увеличенной мощностью сможет выйти из зоны притяжения, – наконец выдохнул Гейтс.

– Не вижу проблемы. Челнок по сравнению со всем кораблем с пассажирами это мелочь. Можно запустить его в автоматическом режиме, отогнать на необходимое расстояние и дистанционно подорвать.

– Есть проблема, командир. Именно о ней я и пытался вам сказать. Мы не можем дистанционно взорвать челнок, так как из-за воздействия гравитации системы дистанционного управления не сработают, а если и сработает, то будет очень поздно. 20

– Вас понял, Гейтс, ожидайте, – сказал я, постаравшись сдержать эмоции в голосе, хотя по спине пробежали мурашки.

Теперь я осознал, почему Гейтс так боялся сказать мне то, что хотел. И мысленно перед ним извинился за резкость. Ведь я и сам бы побоялся сказать, что для спасения корабля понадобится принести кого-то в жертву. Иначе было никак нельзя.

Но кого выбрать этой самой жертвой? И имею ли я, командир корабля, право требовать от кого-либо совершить такое? Я не знал. А потому еще долгих два часа, показавшихся мне двумя годами, сидел и перебирал в уме список всех пассажиров, но никак не мог выбрать того единственного. И так и не решившись, я выложил в общую информационную сеть новость, где рассказал обо всем случившемся, а главное объявил о поиске добровольца, согласного на выполнение смертельного задания.

«Если через три часа доброволец не будет найден, то я пойду сам. И пускай простят меня мои родные и близкие, но моя жизнь – это недорогая цена за их спасение. Надеюсь, они это поймут», – подумал я и, поднявшись из кресла, вышел из рубки, намереваясь, остаток времени провести с Джен.

Млечный путь, Созвездие Стрельца, шаровое скопление М 22, 29 декабря, 14:00

Профессор Абрамс дочитал новость, после перечитал еще снова. И снова, и снова, и снова.

Наконец он встал из-за обеденного стола и отправился в свою каюту, где снова сел за рабочий стол и быстро написал в дневник несколько предложений.

Закончив писать, он аккуратно собрал все свои вещи, лихорадочно раскиданные по каюте в один большой саквояж.

Собрав вещи, Абрамс взял саквояж в одну руку, а дневник в другую и покинул каюту, чтобы уже никогда в нее не вернуться.

Профессор принял решение вызваться добровольцем еще после первого прочтения новости о поиске.

«В конце концов, я пожил не так уж мало лет. Только чего я добился? Общественного признания? Научную степень? Кому это сейчас нужно? Особенно, когда объект моих исследований развалился на части. Жаль только, что семьи я так и не нажил. Ни жены, ни детей, никого. Так странно, что я подумал об этом только сейчас. Раньше ведь и в голову не приходило, а тут нате и пришло. Старею, наверное. Ну и хорошо, смерть старика никого не огорчит, зато люди буду жить», – думал Абрамс, собирая вещи.

Он шел быстрыми шагами, боясь опоздать. Навстречу ему шли люди, некоторые с ним здоровались, пытались начать разговор, но профессор улыбался и проходил мимо.

Наконец-то он подошел к дверям, ведущим в рубку, и дождавшись их открытия, вошел во внутрь.

Млечный путь, Созвездие Стрельца, шаровое скопление М 22, 29 декабря, 15:00

Я в напряжении смотрел на часы, ожидая дедлайн, который сам же и определил.

И вот подошел тот час, который был установлен как окончательный срок для поиска добровольца.

Я уже собирался дать команду начать подготовку челнока к моему вылету, как внезапно раскрылись двери в рубку, и через них вошел пожилой человек, сжимавший в руках какую-то книжку и старинный саквояж.

– Профессор Абрамс? Чем обязан? – спросил я, узнав вошедшего.

– Очень хорошо, что вы здесь, Ник, – улыбнулся мне слегка запыхавшийся ученый.

– Что вас привело в рубку, профессор?

– Все просто, мой юный друг. Вы искали добровольца, и вот он перед вами, – с этими словами профессор поставил саквояж на пол и развел руки.

– Не понимаю вас, профессор.

– Я – доброволец. Так понимаете? Я полечу на челноке и, взорвав его, спасу корабль со всеми его обитателями.

– Это исключено. Вы слишком важны, Абрамс.

– Зачем обманывать себя? – грустно улыбнулся ученый, – никому я уже давно не нужен. Вот и вы, когда в последний раз интересовались моими делами? Нет-нет, я не в обиде. Я понимаю, у вас много дел. У вас семья. А вот у меня