в комнате, предназначенной для одной ночевки. Иду это не смущало: в простой обстановке легко дышалось, не то что в помещении с богатым интерьером, где мягкая изысканная мебель годами накапливает в себе пыль.

Измученная девушка рухнула на кровать, лениво скинув пальто и сапожки, натершие ноги. Расслабленное тело отозвалось тянущей приятной болью. Из навалившейся дремоты ее вывел голос вернувшейся служанки:

– Лэри, пожалуйте за мной. Баня поспела.

В городе бани были редкостью из-за дороговизны дров. На постоялых дворах, разбросанных по многочисленным трактам королевства, купание в бане оставалось главным способом смыть дорожную пыль.

Ида с большим удовольствием погрузилась в мягкое тепло парилки, проникающее в каждую косточку.

Освежившись и отогревшись, девушка почувствовала себя гораздо увереннее. Одежду служанка помогла почистить от колючек и грязи. Удалось привести в порядок даже изгвазданный подол: часть засохшей грязи отвалилась самостоятельно, остатки легко убрались сухой тряпкой. Воспрянув духом, Ида решилась отужинать в общем зале.

Воздух обеденного зала был жарким. Чад с кухни и запахи еды смешивались, странным образом не вызывая отвращения. В углу зала девушка заметила Рикарда, переодетого в простую одежду, видимо, взятую взаймы у трактирщика. В данный момент он о чем-то переговаривался с высоким бородатым мужчиной лет сорока. Незнакомец басовито что-то уточнял, слов в вечернем шуме заведения разобрать не удалось. Рикард, закончив писать, положил лист бумаги в конверт и вылил на желтоватую бумагу кляксу сургуча, нагретого в пламени свечи. Подойдя к столу ближе, Ида увидела, как инженер оставил перстнем оттиск и протянул письмо посыльному:

– Лично в руки, не перепутай!

– Будет сделано, лэрт Фальт. Уж не сумлевайтесь! Довезу в строк!

Рикард сдержанно кивнул и переключил свое внимание на спутницу.

– Не думал, что ты сегодня придешь. Хотел уже отправить к тебе служанку с ужином.

Он облегченно вздохнул:

– Но тем лучше. Так выпьем же за наше чудесное спасение!

Ида хотела запротестовать, когда Рикард поставил перед ней бокал и наполнил его из пыльной бутылки вином, но потом сочла, что выпить бокал пряного напитка после перенесенных холодов не возбраняется: не каждый день с ней приключаются неприятности такого рода, да еще и со счастливым исходом.

Хозяин постоялого двора, то и дело выглядывающий в зал из кухни, увидел, что гости все-таки решились отужинать, и принес запеченную утку с овощами.

Некоторое время они ели молча, не отвлекаясь на разговоры. Мясо таяло во рту, а запах приправ ласкал ноздри. Когда первый голод был утолен, Ида позволила себе пригубить пьянящий напиток. Вино было кисловатым, но недурным. В таких местах не стоит ожидать большего. Служанка принесла горшочки с супом. Его изголодавшаяся девушка проглотила в два счета. Казалось, что Ида ничего в жизни вкуснее не ела. Ни одно пирожное не сравнится с дымящейся пряной похлебкой с сухарями, когда телом овладевает волчий голод.

Через полчаса, откинувшись на спинки стульев, молодые люди чувствовали себя безмерно счастливыми: желудки путников были полны. Вечер продолжался, по залу расхаживали два музыканта. Они играли какую-то незамысловатую заводную мелодию. Люди вокруг начали хлопать. Ида сама не заметила, как стала отбивать ногой в такт музыке. Опомнившись, она посмотрела на Рикарда: девушкам из высшего света неприлично выражать свои чувства подобным образом, тем более радоваться простонародной, местами неприличной песне.

Казалось, Рикарда ее неожиданная раскованность нисколько не удивила. В его темных, расширенных в тусклом освещении зала зрачках отражалось пламя свечей, а сам он с легкой расслабленной улыбкой и явным интересом наблюдал за музыкантами. Ида никогда не видела его таким… свободным. Может, так действовало вино? Она и сама опьянела, в голове шумело. Где-то на периферии сознания звучал строгий голос преподавательницы этикета фэрты Тюдо и сварливый – мамы Греты, который говорил о недопустимости употребления горячительных напитков незамужними девицами, к тому же в каком-то трактире, но Ида лишь мысленно отмахнулась от назойливых упреков, и голоса стихли.

Следующая песня была плясовая – мужчины сдвинули столы к стене и пригласили танцевать хохочущих смущающихся женщин. Ида немного завидовала им: сколько простой жизни было в незамысловатых забавах, как сильно это напоминало ее старую жизнь. Раньше она и сама не прочь была закружиться в быстром танце круг-другой, а сейчас лишь наблюдала со стороны.

Продолжалась легкая зависть до тех пор, пока к ней не подошел с приглашением мужичок лет пятидесяти. Ида неожиданно для себя согласилась: проявлять легкомыслие, так во всем. Танец был быстрым и предполагал большое количество пар. Ритм его все нарастал и нарастал – девушка едва успевала смотреть по сторонам. Рикард наблюдал за ней со своего уютного местечка за столом в углу. К нему она вернулась растрепанная и раскрасневшаяся, но безмерно счастливая. Ее приглашали на танец еще несколько раз, девушка с радостью, едва переведя дух, снова шла в ширящийся круг танцующих.

Посетителей в зале становилось больше. К концу вечера настроение у лэрта Фальта становилось все мрачнее. Когда Иду пригласили в очередной раз на парный танец, столь любимый у молодежи по причине возможности без ущерба чести подержаться за талию партнера, инженер вежливо отправил просящего восвояси, недвусмысленно заявив, что поведет в танце свою даму сердца сам. Лэри покраснела против своей воли. Она понимала, что сказано это было лишь для того, чтобы девушку больше не осаждали появляющиеся прямо пропорционально выпитому пиву поклонники. Но внимание, проявленное Рикардом к ее скромной персоне, было приятно.

С народным танцем Рикард отлично справлялся, легко подпрыгивая и переступая в нужных местах. Его руки обхватывали талию девушки, а ее рука лежала у него на плече, вторая придерживала приподнятый подол, прижимая его к телу. Танец был построен таким образом, чтобы руки обоих партнеров были вытянуты, локти едва согнуты, а взгляды направлены друг на друга. Ида была опьянена вином, красивой музыкой и взглядом Рикарда, таким теплым и загадочным. Вечер был прекрасен, хотелось, чтобы он длился вечно. Не думалось о заботах, которые поджидали лишь восхода солнца, чтобы наброситься сворой голодных собак. Воспоминания, наполненные теплом, она сохранит надолго в своем сердце и будет думать об этом вечере долгими зимними вечерами, когда от дворцовых сквозняков станут неметь руки, а солнце станет являть свой лик лишь на пару часов, да и то прячась в завесе серых облаков.

Волшебство танца растаяло с последней нотой. Рикард выдохнул, как показалось девушке, с сожалением и убрал руки с ее талии. Ида вернулась на свое место за столом и залпом осушила кружку с водой. Ноги после дневного перехода и вечерних плясок гудели – Ида пообещала им отдых в чистой мягкой постели.

Были еще танцы, но девушка в них