Нетрудно предположить несовпадение у юношей и девушек мотивов, сдерживающих от сексуального дебюта. Так, у студенток (независимо от года опроса) главные мотивы — «моральные соображения» (в пределах 65%—70%) и «сексуальная индифферентность» к генитальной близости (от 25% до 46%); у студентов — «отсутствие случая реализовать эротическую потребность» (от 44% до 65%) и «моральные соображения» (от 38% до 48% ){72}. Если пренебречь несущественными количественными нюансами, то и в среде рабочих-мигрантов явственно прорисовываются тождественные различия. А именно: женщины ссылаются на «мораль» (68%), «боязнь последствий» (24%) и «отсутствие сексуальной потребности» (18%); мужчины — «мораль» (55%), «страх заражения болезнями, приобретаемыми половым путем» и «отсутствие случая» (по 17%). В известной мере указание на отсутствие благоприятной ситуации (а у рабочих — и на фантом заразы) как на сдерживающие основания раскрывает необязательность экспрессивного и интимного компонентов в мужской сексуальности по меньшей мере в молодом возрасте.

Субкультурное своеобразие полов рельефнее демонстрируется в актуальном поведении. Опросы свидетельствуют: мужчины, как правило, раньше и активнее женщин вовлекаются в сексуальные практики (особенно вагинальную и мастурбационную). Вместе с тем, в последние десятилетия поведение девушек менялось интенсивнее, чем поведение юношей. Как уже отмечалось, если, согласно данным, в 1965 году в нелегитимные сексуальные связи были вовлечены 80% мужчин и 38% женщин, то в 1972 году это соотношение составляло 78% к 45%, а в конце 70-х — начале 80-х годов — 84% к 61% (воссоздано на основе ретроспективного опроса). К середине 90-х годов доля женщин, указавших на наличие нелигитимных сексуальных практик, сравнялось с мужской и составила 80%. Следовательно, в течение анализируемого периода вовлеченность незамужних женщин в сексуальные отношения возросла более чем вдвое{73}. Одновременно произошло снижение возраста девичьего сексуального дебюта. К примеру, в 1965 и 1972 годах студентки чаще всего (53%) впервые вступали в сексуальную связь в возрасте от 19 лет до 21 года; в начале 80-х годов обозначенная группа несколько уменьшилась (на 7 пунктов), и всё же оставалась по-прежнему наиболее представительной. В последующие десять лет ее удельный вес продолжал снижаться (вплоть до 27%): дебютная модальность сдвинулась к 16—18-летним (до 42%).

Однако, несмотря на меняющийся акцент активности, молодые люди продолжают доминировать в наиболее ранних возрастных когортах. Среди рабочих до 16 лет сексуальную практику начали 17% юношей и менее 2% девушек (1974 г.), у студентов (1995 г.) это соотношение 12,4% против 6,8%, в общепетербургской выборке (1998 г.) — 18,8% к 2,4%, а в Туле (1999 г.) — 13,5% к 1,7%. Обнаруженная эмпирическая закономерность вполне поддается интерпретации. Раннее вступление мужчин в генитальные контакты в немалой степени предопределено их физиологией, а рост вовлеченности женщин, особенно в промежутке между 16 и 18 годами в большей мере сопряжен с эротическим созреванием.

Сближение возраста сексуальных практик мужчин и женщин при одновременном сохранении их специфичности недвусмысленно подтверждается набором основных дебютных мотивов. Зафиксирован интересный феномен последнего десятилетия — в эротических отношениях оба пола стремятся реализовать в первую очередь (по меньшей мере, им так представляется) любовное чувство: студентки — 47,6%, студенты — 34,3%. Дальнейшая последовательность и удельные нагрузки побуждений уже разнятся: у женщин — «любопытство» (15,1%) и «сексуальная страсть» (11,1%); у мужчин — «сексуальная страсть» (30,8%) и «любопытство» (10,9%). Аналогичные результаты получены в общегородских выборках Санкт-Петербурга и Тулы. В мегаполисе мотивы распределились следующим образом: у женщин — «любовь» (63,6%), «любопытство» (13,4%) и «боязнь потерять любимого» (9,2%); у мужчин — «любовь» (44,7%), «сексуальная страсть» (23,4%) и «любопытство» (14,7%); в провинциальном центре — у женщин: «любовь» (56,3%) и «любопытство» (14,7%), «боязнь потерять любимого» (7,4%); у мужчин — «любовь» (45,3%), «сексуальная страсть» (25,9%) и «любопытство» (14,7%).

Вписывается в традиционную схему и уровень психоэмоциональной удовлетворенности женщин и мужчин от сексуального дебюта. На прямой вопрос: «Какие эмоциональные впечатления оставили у Вас первые сексуальные контакты?» — почти 59% тулячек затруднились дать определенный ответ, 5,6% ощутили «неприязнь», 10,4% — «безразличие» и только 8,7% — «душевный подъем»; туляки отреагировали, естественно, по-иному: соответственно 29,4%, 1,2%, 1,8% и 22,4%. В Санкт-Петербурге опросы дали в целом близкие соотношения: женщины в своем большинстве (49%) затруднились однозначно оценить свое ощущение, 8,9% высказали «неприязнь», 14,9% — «безразличие» и 7,3% ощутили «душевный подъем»; у петербуржцев доли соотнесены так: 32,5%, 1,6%, 4,4% и 28,4%.

Один из имманентных показателей стереотипа «маскулинности» — безоговорочное ожидание от мужчины инициативы в реализации сексуального дебюта. Именно здесь исследователя подстерегает неожиданность — «надлом» (пока не более того) этой культурной нормы. В самом деле, 71% петербуржцев приписывают обозначенную инициативу себе, вместе с тем каждый четвертый (!) акцентирует активность партнерши; в свою очередь, около 5% петербурженок признают свою инициативу в «потере» девственности, и всё же в 90 случаях из 100 пальму первенства они отдают партнеру. Направленность (да и удельный вес) в принципе полностью повторяется в тульской выборке. Вот где простор для феминистской деятельности: поле вспахано, но не засеяно.

Дебют и мотивы вступления в сексуальную связь, несомненно, важные составляющие приватного стиля жизни полов. Для его (приватного стиля) характеристики столь же показателен, если не больше, тип общения, к рассмотрению которого мы и перейдем (см. табл. 8).

­

Табл. 8. Тип сексуальной связи в сопоставлении с полом респондента* (в %)

­

В общем и целом, статистические данные не подрывают исторически закрепившиеся стереотипы. Обратимся к обсуждению удельного веса раздельно по колонкам.

У мужчин, нетрудно заметить, варианты отношений представлены более или менее равномерно. Правда, выделяются, условно говоря, маргиналы — лица, состоящие одновременно в двух разнохарактерных нелегитимных связях{74}. При этом ответить, какой из контактов базовый, а какой — дополнительный, с ходу затруднительно. Попробуем подойти к проблеме не столь прямолинейно: методом исключения однопорядковых статусов.

Молодых людей, ограничивших сексуальное общение единственной женщиной, очевидно, можно отнести к числу реализовавших, по меньшей мере на данный момент, свою эротическую потребность или/и выбравших потенциальную супругу.

Иной смысл скрывается за актуализацией случайных контактов. Что подталкивает юношей к этому? По-видимому, неспособность самоутвердиться другим образом или неумение преодолеть гиперсексуальность (скажем, мастурбируя). Отсюда концентрация всех помыслов на вагинальной релаксации. Само по себе наличие «бездуховных» связей не должно удивлять, поражает массовость.