супруга обратила внимание на необычайно активного племенного быка. «Ты права, дорогая, — согласился президент. — Но заметила ли ты, что он ни разу не покрыл вторично одну и ту же корову!» (цит. по: Кон 1988: 70).

Женская сексуальность диффузна, в ней участвует множество эрогенных зон. Сексуальные реакции женщин в большей мере зависят от общепсихологических, особенно эмоциональных факторов. В этом вопросе царит редкое единодушие среди сексопатологов. Так, по А. М. Свядощу, примерно у каждой четвертой женщины сексуальное чувство достигает полного развития где-то к 26—28 годам. Аноргазмию отметили у себя около 20% женщин (из 200 интервьюированных), состоящих в браке не менее трех лет. Напротив, среди мужчин (опрошено 482 человека), живших половой жизнью, не зафиксировано ни одного случая отсутствия сексуального удовлетворения (см.: Свядощ 1967:119—120){69}. В том же духе интерпретирует свои наблюдения С. С. Либих. Для достижения адаптации женщине, считает он, требуется, как правило, от года до трех лет. В течение этого периода происходит эмоциональное «узнавание», идентификация образа и эталона партнера. На женщину, безусловно, оказывает тормозящее влияние психоэмоциональная неподготовленность к тем или иным ласкам или осознание нужности мужчине исключительно для релаксации. Агрессивность, грубость мужчины или его неопытность, нарушение ожидания определенной ласки способны привести к межличностным конфликтам и закончиться для женщины неврозом навязчивых состояний, истерией и вагинизмом (см.: Либих 1982: 6—12).

Эротическое переживание женщины развернуто представлено И. Ботневой. Вопреки кажущейся устойчивости полового функционирования женщины, считает клиницист, в действительности ее сексуальность отличается повышенной избирательностью и большей хрупкостью в самых интимных механизмах. Наслаждение как по глубине, так и по тональности широко варьируется (даже у одной и той же особи в зависимости от временных, ситуативных факторов, отношения к партнеру и т. п.), связь между удовлетворением от сексуальной близости и оргазмом носит факультативный и рыхлый характер. Специалистам известно, что у животных самки во время коитуса более отвлекаемы, чем самцы. К примеру, кошка прерывает половой акт и устремляется за мышью, а кот не обращает никакого внимания на последнюю. Нечто подобное присуще и миру человека. Наступление оргазма у женщин (в отличие от мужчин) легко тормозится даже внешними обстоятельствами (присутствием посторонних лиц, различными шумами, неуверенностью партнера и др.), не говоря уже о душевных коллизиях. С другой  стороны, и имитирует она сладострастие без особого напряжения (см.: Ботнева 1977: 168—174).

Всякому знакомому с классическими текстами не составит труда мысленно нарисовать картину сексуальной близости женщины с эмоционально индифферентным партнером. Мой вариант, навеянный новеллой Апулея о жене бондаря, таков: пара, опираясь на тумбочку с телефоном, совершает акт (он в позиции сзади). Раздается звонок. Трубку снимает женщина и спонтанно вовлекается в обсуждение покупок с подругой. Мужчина, не прерывая фрикций, высказывает глухое недовольство. Партнерша, обращаясь к нему, язвительно замечает: «Дорогой, не мешай, пожалуйста!»

Уверен, что описанные различия в сексуальности мужчин и женщин говорят сами за себя. Остается лишь добавить: гармонизация экспрессивных потребностей даже на природном уровне требует от партнеров значительных усилий по переводу сексуальности в эротизм.

Не будем преувеличивать, клиника улавливает в основном природную специфику полов. Культурные же различия проясняются репрезентативными опросами населения, интервьюированием экспертов и прямыми наблюдениями, приподнимающими завесу над повседневными реалиями сексуальных практик широкого круга лиц. Отсутствие эмпирических данных — благоприятная почва для фантазии и мифотворчества. Ограничусь примером, который, хотя и принадлежит истории, ярко подтверждает эту мысль. «Есть какое-то тайное, невыразимое, никем еще не исследованное не только соотношение, но полное тожество между типичными качествами у обоих полов их половых лиц (детородных органов) с их душой в ее идеале, завершении, — замечает В. Розанов. — И слова о “слиянии душ” в супружестве, то есть в половом сопряжении, верны до потрясающей глубины. Действительно, “души сливаются” у особей, когда они сопряжены в органах! Но до чего противоположны (и от этого дополняют друг друга) эти души! Мужская душа в идеале — твердая, прямая, крепкая, наступающая, движущаяся вперед, напирающая, одолевающая; но между тем ведь это всё — почти словесная фотография того, что стыдливо мужчина закрывает рукой!.. Перейдем к женщине: идеал ее характера, поведения, жизни и вообще всего очерка души — нежность, мягкость, податливость, уступчивость. Но это только названия качеств ее детородного органа. <...> Каковы души, таковы и органы» (Розанов 1990: 33-34).

Трудно не поддаться натиску и поэтичности повествователя. И всё же, если «половые лица» описаны с натуралистической достоверностью, то с душами не всё столь просто. Мягкость и податливость женской души — это скорее патриархализированное ожидание, чем реальность. Согласимся, встречаются женщины мазохистского типа (речь идет не о парафилии{70}, а об ориентации обычного влечения) — покорные, подчиняемые, влекомые к властным, грубым, агрессивным мужчинам. В ласках они предпочитают испытывать боль, унижение, подчиненность. В их сексуальных фантазиях и сновидениях нередки сюжеты насилия, погони, овладения. Однако нужно ли специально доказывать, что в не меньшей степени распространены и женщины-амазонки. Они выражают свою заинтересованность мужчиной психоэмоциональной (ирония, насмешка, язвительность), а затем физической агрессией (причиняя на грани садизма боль в ласках и половом акте, покусывании, «вампиризме», испытывая возбуждение при виде крови, синяков), предпочитают командовать, хотя бы символически унижать мужчину, возбуждать в нем ревность и т. д. И этими образцами женское разнообразие далеко не исчерпывается (см.: КС 1998: 34). По аналогии можно сконструировать и множество мужских сексуальных типов.

В обыденном сознании сексуальная дифференциация полов — если иметь в виду идеальный маскулинный и фемининный стереотип — представляется прозрачной и незыблемой: для мужчин характерен «относительно ранний дебют», «активность», «эмоциональная экстенсивность», «частая сменяемость партнерш» и «редуцированность». Женский стереотип сексуальности ассоциируется с «относительно поздним дебютом», «пассивностью», «избирательностью», «малой сменяемостью партнеров», «экспрессивностью» и «духовностью». Вектор и стабильность традиционных представлений я предполагаю верифицировать главным образом собственными эмпирическими данными.

Важные отличия фиксируются уже на пороге полового созревания. У девочек с 12—13 лет пробуждается интерес к эротике, у мальчиков в пубертате зарождается собственно сексуальная потребность. На мою просьбу вспомнить, сопровождалось ли половое созревание обострением интереса к сексуальности, положительно ответили почти вполовину больше студентов, чем студенток (в 1965 г. 59% против 35%, в 1972 г. 64% против 39%). Судя по имеющимся наблюдениям от А. Кинзи до А. Бежена, юноши активнее реализуют свою эмоциональную потребность, мастурбируя, а девушки — обращаясь к петтингу{71}. По свидетельству Г. Васильченко, мастурбантов больше среди сексуально здоровых и, наоборот, никогда не мастурбировавшие превалируют среди мужчин с тяжелыми расстройствами потенции.