желания — наслаждение и удовлетворение. А Эрот, утратив ожидание дружбы, не желает оставаться прежним и ублажать цветущую молодость, раз она не воздает ему душевным расположением, основанием для дружбы и добродетели» (Плутарх 1983: 30, 547).

Христианство, особенно начиная со средневековья, скрупулезно расписало, унифицировало сценарии взаимоотношения полов, доведя их в конечном счете до абсурда. И только с середины XX века эротический плюрализм обрел благоприятную почву.

Глава 7

ЭРОТИКА И СУБКУЛЬТУРНАЯ ДИФФЕРЕНЦИАЦИЯ ПОЛОВ

Давно подмечено, что когда сравнивается мужское и женское, язык тонко дифференцирует сильное от слабого, твердое от мягкого, грубое от нежного. К примеру, даяки Борнео говорят о сильном ливне: «Этот дождь-мужчина!» (Тайлор 1989: 140). Не будем заблуждаться: одно дело уловить красивый и сочный факт, другое, — основываясь на обширном эмпирическом материале, обосновать на первый взгляд тривиальное положение о субкультурной специфике полов.

До сих пор отсутствует сколько-нибудь разработанная концепция на сей счет, в то время как предрассудков, связанных с полом, на удивление много. В вопросе о типичном и неизменном в характеристике мужчин и женщин, в их темпераменте, способностях, побуждениях и ценностях бытуют, и весьма широко, непоколебимые стереотипы. Вот что записал о мужчинах в свой дневник накануне операции по перемене пола один интерсексуал: «Мне предлагают сменить пол. Это ужасно! Ведь я вынуждена буду на равных общаться с этими грубыми, черствыми существами, которые не могут понять даже слезы другого человека». После смены пола с женского на мужской то же лицо, через полгода, предстает в другом свете: «Я не хочу больше общаться с женщинами. Мне противны их условности, чуть что — они начинают пускать слезы, не могут постоять за себя, болтливы и наивны» (см.: Белкин 1979: 22). Столь же шаблонны и представления о глубине и направленности интересов каждого из полов. «Мужчина тянется к женщине, — иронически замечает философ, — как к празднику, феерии, исступлению, сокрушающему монотонность бытия, а обнаруживает в ней существо, счастье которого составляют повседневные занятия, чинит ли она нижнее белье или посещает dancing» (Ортега-и-Гассет 1991: 171— 172).

Сегодня вряд ли кто станет безапелляционно отрицать генетическое и психофизическое своеобразие полов. Позволю себе лишь несколько штрихов. Начну с изящной гипотезы В.А. Геодакяна. Согласно его виденью, самовоспроизводство любой биологической системы включает в себя две противоположные тенденции: наследственность — консервативный фактор и изменчивость, способствующую возникновению новых признаков. В филогенетических процессах особи мужского пола принимают на себя столкновение с изменяющимися условиями существования и в этом столкновении формируют новые генетические признаки. Такая функция предполагает выраженную онтологенетическую ригидность, которая создает своеобразный фильтр для дифференциации средовых влияний на значимые и незначимые во избежание хаотических изменений генетических программ под действием случайных факторов. Из этого сочетания филогенетической пластичности и онтогенетической ригидности при тесном информационном контакте со средой закономерно следует более высокая уязвимость самцов. В филогенезе женский пол обеспечивает сохранение и неизменность приобретаемых в эволюции качеств, играет роль консервации наследственности, охраны генофонда. Эта филогенетическая ригидность обеспечивается высокой онтогенетической пластичностью, которая вместе с менее тесным информационным средовым контактом предполагает меньшую уязвимость самок (см.: Геодакян 1965:105—112). Следуя этим принципиальным положениям, автор объясняет ряд биологических половых различий, например, повышенную смертность мужских особей по сравнению с женскими. Несмотря на множество примеров из мира животных, подтверждающих справедливость гипотезы Геодакяна, требуется большая осторожность при переносе выявленных тенденций на человека.

Не менее правдоподобно выглядят половые различия на психофизическом уровне. Известно, что еще во внутриутробном периоде отмечается неодинаковость скорости роста и развития организмов мальчиков и девочек. При рождении первые в среднем тяжелее вторых, в то время как у девочек лучше развит скелет. Нетождественны величина общей мышечной массы и силовых характеристик, константа роста и начало половой зрелости, общее количество крови и уровень гемоглобина и т. д. Не осталось вне поля внимания исследователей, по словам Д. Н. Исаева и В. Е. Кагана, парное функционирование полушарий у мужчин и женщин. Практически всеми признается, что полушария у мужчин функционируют более автономно и асимметрично, чем у женщин. Правое полушарие уже в эмбриогенезе более уязвимо, чем левое. Если учесть более высокую уязвимость мужского пола вообще, более позднюю специализацию правого полушария у девочек, то можно заключить, что преобладание у мальчиков минимальных мозговых дисфункций, гиперкинетического поведения, психомоторной нестабильности связано с половым диморфизмом (см.: Исаев, Каган 1988: 50).

Вместе с тем далеко не все согласны с принципиально различным социокультурным предназначением женщин и мужчин. В условиях жесткой зависимости актора от природы и социума эта асимметричность выглядела незамутненной: женщина отвечала за естественное воспроизводство поколений{66}, мужчина — за культурное. Роль транслятора навыков и образцов, то есть собственно человеческого опыта, предопределяла господствующее положение мужчин в обществе. Глубина их претензий наглядно высвечивается в символическом присвоении прокреативной функции — куваде{67}.

Социальный прогресс, особенно в своей научно-технической стадии, приведший к общественной и культурной эмансипации женщин, смягчил, но, разумеется, не ликвидировал половые различия. «Вплоть до XIX века, — писал Ж. П. Сартр, — евреи, как и женщины, были лишены самостоятельности, и участвовать в политической и общественной жизни и они, и женщины начали недавно» (Сартр 1991: 155). Другими словами, открывшаяся возможность равновероятного овладения веером социальных ролей не привела к утрате «полового лица», однако способствовала индивидуализации как мужчин, так и женщин. По-видимому, именно последняя подпитывает движение женщин за мифическое равенство полов{68}.

Размывание стереотипов маскулинности и фемининности, по моему мнению, наилучшим образом прослеживается в интимнейшей сфере взаимоотношения полов — эротической, которая, с одной стороны, природна, а с другой — предельно окультурена. Природная функция сексуальности — прокреация, и только человеку удалось преобразовать ее в самоценность --эрос и любовь. Не правда ли, невозможно представить себе самца, скажем, волка, дельфина или ворона, «ухаживающего» за особью своего же пола? Но не таков Homo sapiens!

Перейдем к конкретным анализам и начнем с клиники. Мужская сексуальность фаллоцентрична, ее кульминацией бывает интромиссия и эякуляция. Физиологическая сторона удовлетворения занимает ведущее место, стабильна и тесно спаяна с оргазмом. Согласно клиническим наблюдениям, мужская сексуальность по сравнению с женской выглядит более возбудимой, агрессивной и экстенсивной. Этот синдром убедительно раскрывает известный исторический анекдот. Рассказывают, что при посещении президентом США К. Кулиджем животноводческой фермы его