пассивности), уже только в 40 случаях из 100 достигали в эротических отношениях с супругой наслаждения, более того, 15% вовсе затруднились определить свое состояние. Распределение женской сексуальной отзывчивости (не верится, но такова реальность) почти совпадает с мужской. Конкретно, среди «активных» почти 58% достигают наслаждения и лишь 6% затруднились определить свое эмоциональное ощущение. Из тех женщин, кто не проявляет открытой инициативы, но уже и не придерживается ортодоксального викторианства, 36% благополучно достигают наслаждения и еще 16% не смогли четко определить свое ощущение. И в этом смысле петербуржцы неоригинальны, в Туле в общем и целом картина схожая. Итак, каждой из стратегических линий характерен свой исход, правда, однозначно заявить, какая из них лучше, наиболее эффективна, я бы сегодня не рискнул.

Рост значимости в семье такого фактора как супружество (в сравнении с кровным родством и порождением{84}), то есть практики совместной жизни мужа и жены, когда стираются различия между отношением к себе и отношением к другому, способствует монополизации «осупруженной» сексуальности. От этой трансформации ожидается, что эротическая деятельность будет стремиться к растворению в границах брака, причем не только и даже не столько для обеспечения благополучия законного потомства, сколько во имя удовлетворения мужем и женою потребности в собственном наслаждении и счастье. Вынужден констатировать: до настоящей поры теоретические посылы вступают в противоречие с реальными практиками. К примеру, с конца 60-х до конца 90-х годов прошлого века доля мужчин, состоящих (или состоявших) в эротических отношениях параллельно с легитимным партнером, возросла с 47% до 76%, среди женщин таковых оказалось в первом случае 30%, во втором — 48%{85}. Как видим, удельный вес различен, но динамика прироста показателей адюльтера у обоих полов близка. Любопытное наблюдение: к началу 90-х годов женщины преодолели «планку» мужской «внесупружеской» сексуальной активности двадцатилетней давности. Предсказать, как в дальнейшем поведут себя индексы адюльтера, каковым будет соотношение мужских и женских индексов, в частности, было бы с моей стороны рискованно, по меньшей мере по трем причинам. Во-первых, в силу малых выборок; во-вторых, из-за специфики статуса респондентов — интеллектуалы, значительная часть которых приехала в Ленинград для повышения квалификации в трудоактивном возрасте; в-третьих, и это, пожалуй, главное — неизвестно, насколько оправдается гипотеза о преобладании в будущем высокого статуса супружеской эротики. Необходимость быть аккуратным и сдержанным в прогнозах подтвердилась более поздними полевыми материалами. Согласно опросу всех слоев и возрастов населения Санкт-Петербурга (1998 г.), в адюльтерных связях состояли 34% респондентов, в соотношении мужчин и женщин как 2 к 1. По Туле (1999 г.) охват «параллельными» сексуальными связями равен 27%; мужчины указывали на это обстоятельство в три раза чаще, чем женщины. Согласно финским социологам, «за последний год (предшествующий опросу. — С. Г.) 20% мужчин и 11% женщин, состоявших в парных отношениях, поддерживали и параллельные отношения. Такие параллельные отношения обычно наблюдаются на ранних этапах совместной жизни пары, причем зачастую их бывает сразу несколько. <...> Для большинства людей идеальная форма сексуальной жизни — последовательно полигамные контакты. Вопреки этому идеалу около 3% акторов состоят в открытых отношениях (swinning), где для обоих партнеров допустимо вступать в параллельные связи» (Kontula, Haavio-Mannila 1995: 205).

Наш промежуточный вывод таков: обобщение собственных эмпирических данных и зарубежных литературных источников показывает — не всё так беспросветно в приватном мире женщины, как заявлено теоретиками феминизма. Женщина, бесспорно, стала во второй половине XX века свободнее, раскрепощеннее по сравнению с недавним прошлым, но это лишь первые шаги: обретение искомого лица — путь сложный, противоречивый и, более того, до сих пор не до конца проясненный.

Сексуальная эмансипация женщин, будучи явлением многогранным, признаем, раскрепостила ее биологическую потенцию, способствовала эротической открытости, раскованности, однако оказалась не в состоянии разрешить экзистенциальную проблему любви — сферы, где наиболее пронзительно высвечивается гендерное своеобразие. Женщина остается для мужчины «Другой» — угрозой, воплощением крайней опасности, с ней, по сути, можно объединиться только на мгновение. Любящий мужчина жаждет общаться с женщиной, обладать ею (или отдаться ей), но не отождествляет себя с нею, не мечтает стать такой, как она, усвоить ее личностные смыслы. «Женщины всегда играли роль “других”, теней, поныне выполняющих “теневую работу”. Они становились ведьмами и шлюхами. Они составляли предмет мужских страхов и мужских вожделений. Они пугали мужчину в обличии ведьмы и шлюхи, они восхищали его в образе матери, хранительницы домашнего очага, и в образе святой» (Мильтман-Вендель 1991: 96). С другой стороны: «Многие современные женщины, хотя и борются за свое человеческое достоинство, воспринимают эротическую жизнь как рабство. Именно поэтому им кажется унизительным лежать под мужчиной, ощущать в себе его половой член, от этого они становятся фригидными. Однако если бы реальность была иной, то и символический смысл любовных жестов и поз воспринимался бы иначе. Так, женщина, которая платит любовнику, которая чувствует себя выше его, может гордиться своей полной пассивностью и считать, что она его порабощает, поскольку силы приходится тратить только ему» (см.: Бовуар 1997:803—804). Неужели тупик? Отнюдь. В общем плане понятно, что разорвать замкнутый круг, преодолеть отчуждение станет возможным тогда, когда индивид (любого пола) осознает «Другого» как свою собственную инакость и когда на этой основе он попытается слиться с ним в единое целое, не утрачивая своеобразия. Решающее слово остается во многом за женщиной, которой предстоит поиск эротической идентичности. Каково же пространство для ее потенциального конструирования? За ответом я обратился к экспертам. В качестве таковых выступили десять слушательниц (замужние, возраст от 30 до 40 лет) кафедры сексологии Медицинской академии последипломного образования{86}.

Сначала женщины были ознакомлены с приведенным выше текстом Симоны де Бовуар. Вопрос формулировался следующим образом: «Согласны ли Вы с высказыванием в целом? («Да», «Нет»). Пожалуйста, обоснуйте свою позицию». Затем цитата была разделена на два фрагмента. Первый из них начинался так: «Многие современные женщины <...>» и заканчивался словами «<...> ощущают в себе его половой член, от этого они становятся фригидными». Мой вопрос: «Можете ли Вы расценить свою эротическую жизнь на любом жизненном этапе как рабство или, напротив, как свободный и равный союз, хотя и “под мужчиной”»? Другой фрагмент звучал вот как: «<...> женщина, которая платит любовнику <...>» и т. д. Спрашивалось: «Оказывается, можно и так “по-женски” рассматривать оплату сексуальных отношений. А Вы лично когда-либо задумывались над таким выходом? Поразмышляйте сегодня».

Несколько предварительных уточнений. Ответы, по правде говоря, давались экспертам нелегко. Некоторые из них так и не смогли подыскать нужных слов, чтобы адекватно выразить внезапно нахлынувшие