Бабушка Вельма достала свой маленький бинокль и посмотрела на внучку, которая успела вскочить с земли и поспешно отряхивалась. Разглядев ее, бабушка подняла юбки еще выше и побежала по подъездной дорожке, чем обескуражила всю родню и прислугу. Рина была шокирована «неприличным» поведением бабушки Вельмы больше всех. Только к середине пути та, кажется, опомнилась, перешла на шаг, но все равно дворецкому пришлось бежать, чтобы опередить ее и открыть для Рины калитку.

– Здравствуй, бабушка, я…

– Катрина! – воскликнула бабушка Вельма, схватив ее за плечи.

Это тоже было неприлично. И то, как она повысила голос, и то, как затрясла внучку.

– С тобой все хорошо? Ты здорова?

– А-а-а, э-э-э, да.

За спиной бабушки столпились, пихая друг друга, остальные родственники – все такие же испуганные и взволнованные. Из-за них выкатился круглый дедушка Михаил, которого Рина в детстве почему-то называла деда Боба, и тоже бросился к ней. – Кнопочка моя! Как ты?

От этого вопроса и знакомых лиц слезы сами собой потекли по щекам, хотя плакать Рина совсем не собиралась.

«Я плохо, я просто ужасно…»

Дедушка обнял ее и похлопал по спине теплой ладонью.

– Бедная девочка! Бедная малышка! Что тебе довелось пережить?

Рина заревела в голос. Ее тут же обступили тетушки, и сильно запахло нашатырем, который обычно совали под нос сидящей на диетах и от того частенько падавшей в голодный обморок тетушке Флюри – она страдала от лишнего веса, как и все сестры, кроме Рининой мамы. Но прямо сейчас нашатырь пригодился и бабушке, и всем остальным – двор был полон людей на грани обморока, как будто они увидели привидение.

– Силы небесные, Катрина! – сказала бабушка Вельма, отлепив ее от мягкого, пахшего одеколоном, кофе и булочками дедушки. – Почему ты нам не сообщила?! Ну хоть бы одно письмо! Мы бы знали, что ты жива, что тебя… что, по крайней мере, тебя… – Губы бабушки задрожали, и она резко отвернулась от всех, с трудом держа себя в руках.

– Что меня не унесло Поветрием? – подсказала Рина, утирая слезы.

– Что это на тебе надето? – Бабушка Вельма быстро перешла в свой обычный и, видимо, защитный режим. – Что за грязные лохмотья? Ты похожа на нищенку! И на чем ты приехала? Неужели пешком? Ты должна была нам сообщить! В какой больнице тебя лечили? Мы бы встретили тебя, мы бы отправили за тобой человека, мы бы… – Ну-ну, дорогая, – мягко сказал дедушка, уводя Рину подальше от возмущений Вельмы и нашатырных тетушек. – Девочка устала. Пойдем, котеночек. Тебе надо умыться и поесть, а уже потом все расспросы.

Не то чтобы Рине сильно полегчало, когда она проревелась в ванной, но иллюзия безопасности, чего-то знакомого и нормального, пусть это и была именно иллюзия, позволила ей немного прийти в себя. Одно Рина знала точно – в этом мире, где ее родителей и брата считают мертвыми, она оставаться не собирается. Она что-нибудь придумает. Обязательно.

Из-за нежданной гостьи этим вечером в доме Аль произошло еще грандиозное изменение: ужин подали на целый час позже, в восемь вечера. В столовой бабушки Вельмы, обожавшей хрусталь в любых его проявлениях, как всегда, все мерцало и блестело: люстры, графины, десертницы и многоярусные подставки для фруктов, подсвечники, зеркала, даже статуэтки на камине. Вот только вместо привычных голубоватых панелей стены были отделаны темным деревом, и от этого просторная комната с длинным овальным столом как будто уменьшилась в размерах.

Рина спустилась к ужину в отвратительном розовом платьице до колен с тремя пышными подъюбниками, которые тяжело было изящно разместить под столом, когда садишься. Рина предпочла бы брючный костюм или вообще пижаму, но сегодня у нее не было ни сил, ни желания идти наперекор властной бабушке.

– Ну вот, – сказала та, стоило Рине появиться в столовой, где все уже расселись на своих местах в радостном возбуждении. – Наконец-то ты похожа на девочку из приличной семьи, а не на бродяжку. Надеюсь, соседи не успели тебя разглядеть, иначе слухи будут ходить по всему городу! Так мы никогда не выдадим тебя замуж за достойного человека.

Рина вздохнула про себя.

«Ну, начинается».

Будь это обычный мир и обычная жизнь, она просто насупилась бы и продолжила ковырять свой ужин под вздохи тетушек, готовясь к тому, что либо мама опять сцепится с бабушкой, либо папа аккуратно переведет тему, либо Альберт удачно пошутит, смягчив обстановку. Но теперь Рина была одна, и, хотя ее меньше всего волновало сейчас, что подумали о ней соседи и как бы поудачнее выйти замуж, слова бабушки не могли ее не задеть.

– Девочка, похоже, совсем одичала без родителей, – шептала тучная тетушка Кристина впечатлительной тетушке Флюри, которая все еще тайком подносила к носу ватку с нашатырным спиртом. – Хотя она и при них была странноватой. Я слышала, Анжелика допускала, чтобы Катрина свободно гуляла по полям в одиночестве. А что, если бы какой-нибудь пастух ее схватил и обесчестил? Какое безрассудство!

Двоюродные сестры смотрели на Рину во все глаза и тоже о чем-то тихонько перешептывались. Вообще-то папа запрещал ей уходить далеко от фургона и всегда присматривал за ней, пока писал пейзажи, так что эти прогулки никогда не были такими уж безрассудными. Вот за Альбертом вообще никто никогда не смотрел. То ли потому, что он мальчик, то ли потому, что с ним всегда была толпа друзей.

– Надо немедленно определить ее в хорошую школу, – сказала бабушка Вельма. – Жаль, что она младше своих кузин, мы могли бы записать их в один класс. Завтра же…

– Вельма, милая, – обратился к ней дедушка. – Она же только-только приехала, еще совсем не оправилась. Надо бы сперва показать ее доктору, и пусть отдохнет дома хотя бы месяцок.

– Что значит, отдохнет дома месяцок, Михаил? – тут же накинулась на него бабушка. – Мы не сможем нанять ей репетиторов по всем предметам, а образование очень важно! Сколько она уже пропустила, пока лежала в больнице?

– Но…

– Никаких но! – Бабушка нервно промокнула рот салфеткой. – Я не позволю, чтобы из Катрины выросла такая же взбалмошная особа, как ее мать. Я лично займусь ее воспитанием. Ты меня слышишь, дорогая?

Рина про себя закатила глаза, а вслух сказала то, что наверняка выдала бы сейчас мама:

– О, бабушка, я уверена, твоими стараниями я выйду замуж за самого короля Аскара.

Ее голос так и сочился сарказмом, но, к удивлению Рины, серые глаза бабушки странно заблестели, а уголки губ дернулись в попытке вспомнить, что такое улыбка.