И она первой вышла за дверь.

Глава 8

Семейство Аль

Особняк бабушки Вельмы выглядел таким же строгим и мрачноватым, как она сама. Из веселенького в нем был только цвет крыши – желтый, но его выбирала отнюдь не бабушка. В Дитромее все кровли по указу короля Рондевула делали желтыми, чтобы на их фоне лазурный дворец был особенно заметен. Принцу Аскару, видимо, желтый нравился, недаром и небо, и вообще все в королевстве имело золотистые оттенки. Поэтому менять крыши городских домов он не стал, но зато дворец превратил в рубиновый. Его яркие башни горели, как пламя на фоне заката. Большего контраста с холодной лазурью Рондевула Первого, которая обозначала две главные стихии Хайзе – воду и ветер, приводившие в движение корабли и мельницы, и не придумаешь.

Поэтому бабушке пришлось смириться с солнечным цветом, но даже тут проявился ее мрачный характер – на фоне соседских домов черепица дома Аль выглядела грязноватой, как будто в желтый подмешали золы. А все потому, что бабушка Вельма не признавала кричащие оттенки.

На самом деле поместье Аль было дедушкиным, оно досталось ему по наследству, но все привыкли говорить, что это дом бабушки, потому что дедушка в его стенах имел влияния не больше, чем портреты его почивших родственников, отправленные на чердак. Всем здесь заправляла госпожа Вельма, и все должны были ее слушаться. Непокорное семейство Шегри никогда не задерживалось в этом доме во время ежегодных визитов вежливости, потому что почти все встречи, ужины и любые другие пересечения пламенных Шегри и ледяных Аль оборачивались в лучшем случае шипением и клубами пара, исходившими от распаленных друг другом родственников. Прямо как в бане, когда льешь на раскаленные камни прохладную воду.

Рина в нерешительности замерла перед коваными воротами, за которыми виднелся компактный трехэтажный особняк с мансардой, облицованный светло-серым камнем. Ей не хотелось идти сюда, даже несмотря на невыносимое одиночество, но именно так должна была поступить Катрина, которой изменили воспоминания.

«Они же, правда, тут? – думала она, разглядывая двор и дом в поисках кого-нибудь из прислуги или детей. – Или Сирена соврала мне и это тоже просто декорация?»

Двор выглядел, как обычно, пустым и вылизанным дочиста, как миска голодной собаки. Здесь была только коротко стриженная трава, и ни деревьев, ни кустов, ни цветов, не считая нескольких клумб у террасы и единственного дуба позади дома.

Альберт, мечтавший о большом саде, терпеть не мог этот двор, похожий на спортивное поле, хотя носился по нему с удовольствием. По какой-то причине бабушку Вельму раздражали «всяческие нелепые насаждения», наверное, потому, что мешали контролировать, стоя с чашечкой кофе у окна кабинета, всех, кто находился во дворе, будь то ее играющие внучки, дочери, устроившие пикник на лужайке, или дворецкий, выгуливающий кошек – ни в коем случае не собак, этих «неуклюжих громких созданий хаоса». Кошек бабушка Вельма терпела ради внучек, но и этим бедным свободолюбивым созданиям приходилось гулять на шлейке. Кошкам, разумеется, хотя у Рининых кузин ментальный поводок был еще крепче.

Рина выдохнула, сняла с держателя у калитки телефонную трубку и нажала кнопку звонка. Замерла в ожидании, топчась у входа.

«Может, все-таки декорация?» – засомневалась она спустя пару секунд молчания: дворецкий или кто-то из его помощников обычно отвечали быстро.

Но вот раздался знакомый голос Рото, которого Альберт называл жирафом за его коричневые родимые пятна на щеках, рыжеватые волосы и усы и непомерно длинную шею, которая возвышалась над накрахмаленным воротничком, как страусиная.

– Дом Аль, – сказал он крайне недовольным тоном. – Чем я могу вам помочь? Хозяева изволят ужинать, поэтому, боюсь, мы не сумеем принять вас сию минуту, если только это не что-то крайне важное.

«Точно! – Рина взглянула на часы: было семь вечера. – Они всегда ужинают в одно и то же время. Поэтому во дворе никого нет. И поэтому Рото ответил не сразу. Сейчас все заняты на кухне или в столовой».

Рина испытала облегчение, насколько это вообще возможно было в ее ситуации.

– Добрый вечер, Рото. Вы не могли бы открыть мне калитку? Это Рина… А, то есть Катрина… Шегри… Внучка.

Рина зажмурилась, боясь, что дворецкий скажет, будто не помнит никакой Катрины Шегри и что все внучки госпожи Аль прямо сейчас ужинают вместе с ней. Но после секундного молчания в трубке снова послышался голос Рото. На этот раз взволнованный.

– Сию секунду. Вы с багажом?

– Нет, я без него.

– Сию секунду, – повторил Рото, и в трубке раздалась тишина.

«Минут пятнадцать в лучшем случае, – сказала себе Рина, садясь прямо на подъездную дорожку возле ворот в качестве последнего жеста свободы и неповиновения. – Сейчас он сообщит обо мне бабушке. Потом отдаст распоряжение провести перестановку в столовой и приготовить дополнительные приборы, а еще велит, чтобы мне срочно согрели ванну и подготовили комнату. И только потом он пойдет открывать, потому что, разумеется, нельзя поручить такое важное дело помощнику. И бабушка не выпустит его из дома, пока не выстроит в очередь у парадной двери тетушек и кузин, чтобы они, морщась, почмокали воздух возле моей щеки. – Рина снова посмотрела на часы, тяжело вздыхая. – Я скучаю, мам. Что я буду делать тут без тебя? И по тебе, пап. Ты всегда так ловко куда-нибудь нас увозил отсюда… И тебя, дурачина Альберт, мне ужасно не хватает. Кто будет отвлекать всех твоей симпатичной мордашкой от издевательств надо мной? Даже бабушка Вельма от тебя таяла».

Отчасти Рина была рада повидать родственников, особенно дедушку, но это никак не избавляло ее от переживаний, ведь она впервые гостила у семейства Аль одна, а от всех прошлых визитов воспоминания были не самые светлые.

Дворецкий, надо отдать ему должное, справился гораздо быстрее, чем Рина предполагала. И уж точно она не думала, что первой на ступеньки крыльца выскочит сама бабушка Вельма – эта чопорная женщина, помешанная на этикете и расписании, которую во время семейного ужина не смог бы вырвать из-за стола даже взрыв в соседней комнате.

Присобрав юбки темно-серого платья с высоким белым воротничком, манжетами и кружевными карманами, в которых всегда лежали ее очки, бинокль, связка ключей и мятная пастилка для свежего дыхания, бабушка Вельма выбежала на крыльцо, даже не убрав салфетку с груди. За ней высыпала остальная родня – дедушка Михаил, тетушки Флюри и Кристина, их мужья и дочери Жанна, Анита и Глория и прочие Аль. Вся эта толпа, не решаясь потеснить хозяйку дома, заняла