Кенен спокойно кивнул. Его ладонь сжалась на локте Гедимина, тот сердито сощурился, но решил не лезть в драку. «Филк с бригадирским значком… старший, похоже. Почти инженер. Кто надавал полумартышкам инженерских значков⁈»

— Да, я привёл, и это было непросто, — отозвался Кенен, крепче сжимая бронированный локоть сармата. — Держись в рамках вежливости, Кадван. Гедимин Кет теперь курирует вашу стройку.

Филк странно булькнул.

— На основании чего? — спросил он; дружелюбия в его взгляде не прибавилось. — Обычный техник курирует атомную станцию⁈ Маккензи, я же пойду в совет. Тебя живо отучат лезть, куда не надо.

Кенен только усмехнулся и подтолкнул Гедимина к воротам.

— Как знаешь, Кадван. Моё дело — проинформировать. Поговори с советом — мало ли, вдруг им нечем заняться…

Филк буркнул что-то ему в спину, но Гедимин этого уже не расслышал — перед ним загудели, открываясь, ворота. Он быстро оглянулся на вышки, надеясь увидеть какой-нибудь этап процесса, но заметил только филка на верхней площадке, с наручным термометром проверяющего термодатчики. Светодиоды постепенно гасли — кольцо за кольцом, от вершины к подножью, отмечая падающий уровень расплава.

— Завтра, завтра насмотришься, — Кенен толкнул Гедимина в бок. — Завтра будет долгий день. У «Сатханги», как выяснилось, проблема с фундаментом. А переставить её особо некуда. Так что завтра посмотрим на месте, и ты напряжёшь память — всё, что поможет укрепить скалу, нам пригодится.

Гедимин, вырванный из размышлений о синтезе накопителя, не сразу понял, о чём говорит Кенен, а когда дошло — вполголоса помянул спаривание «макак».

— ИЭС на убитом фундаменте⁈

— Да тихо ты! — Кенен досадливо сощурился и быстро огляделся по сторонам. — Нормальная там скала. «Вестингауз» перестраховывается. У них нормы для старых станций, наши реакторы легче… Короче, ты всё увидишь. Иди спать, завтра подъём по гудку!

21 мая 18 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Конвейерная лента остановилась, и оператор тронул переключатель, убрав один из слоёв защитного поля. Сквозь прозрачную плёнку проступили очертания пятнадцатиметрового стержня, волнистого, по всей длине покрытого разноразмерными «отростками». Гедимин подошёл ближе, с любопытством глядя на заготовку, ещё блестящую от омывающих растворов. Она уже отогрелась, но недостаточно — лента конвейера под ней подёрнулась инеем.

Готовый накопитель был серо-белесым и, по ощущениям, довольно лёгким, слоистым, с порами внутри, мало похожим на тяжёлые монолитные блоки для оболочки реактора. Гедимин оглянулся на сопровождающего.

— Куда идёт такой накопитель?

— В переплавку, — сопровождающий — очередной филк, макушкой едва достающий Гедимину до груди — указал на огромную электропечь. Судя по конструкции, она была рассчитана на непрерывную работу и сотни тонн сырья, но сейчас простаивала, хотя температуру в ней поддерживали. «Энергию им тут девать некуда?» — Гедимин быстро шагнул назад от конвейера и помахал оператору — «работайте!»

— Да вы не мешаете, — отмахнулся сопровождающий. — Пока не прогреется, его даже проверять не будут… Это полуфабрикат первого этапа, такой никуда не идёт.

Над конвейером замигали сигнальные светодиоды, и за первой заготовкой выползла вторая, такой же длины и цвета, разве что форма и число бугорков слегка отличались. Филк одобрительно хмыкнул.

— Вот, смотрите, — он показал Гедимину наручный анализатор. — Это накопительные ячейки, видно? Каждая — отдельная молекула. Вот они начинают формироваться. Тут два неполных витка. Хороший результат — чаще бывает один-полтора.

«Забавный у него сканер,» — мелькнуло в голове Гедимина — трудно было не отвлекаться на каждый подвернувшийся прибор и механизм. «Настроен на максимальное увеличение и два метра дальности. Настройки заводские… можно поменять, но филк навряд ли справится. Интересная штука — сканер-микроскоп…»

— Чтобы сделать двадцать витков, сколько нужно переплавок? — спросил он, глядя на пар над согревающимися заготовками. Тепловые пушки на конвейере были, но их не включали и нагрев не форсировали — какой-то процесс внутри накопителя ещё не завершился.

— Двадцать? Это для атомных станций? — переспросил филк. — Это долгий процесс. Минимум восемь этапов. Мы редко такое делаем, чаще заказы на пять-десять витков…

— Восемь, — повторил Гедимин, оглянувшись на простаивающую печь. Слитки накопителя, выгруженные на соседний конвейер, уже достаточно нагрелись, и их проверял контролёр с наручным сканером, просунув руку по локоть под защитное поле. Он, как показалось Гедимину, пересчитывал витки в каждой молекуле — и никуда не торопился.

— Расплав каждый раз бросают с башни? — спросил сармат, стараясь не ухмыляться — отчего-то этот процесс забавлял его. «Странная технология. Если нужно смешать разнотемпературные расплавы, отчего не впрыскивать небольшие порции в широкую ванну? Для чего нужна вышка?»

Филк серьёзно кивнул.

— Процесс один и тот же. Только излучатель мигает чаще — не один раз в секунду, а два, три… и так далее.

Гедимин мигнул — об излучателе, встроенном в каждую вышку, он успел забыть.

— Мигает? И это… влияет на расплав? — он навострил уши — кажется, его догадки о пульсациях были верными.

— Да, это обязательно, — кивнул филк. — Когда цех только строили, сначала хотели без него. Я помню, месяц возились, перевели тонны шихты, но ни одна молекула так и не свернулась.

Он усмехнулся, и Гедимин вежливо улыбнулся в ответ, но было ему не до веселья. «Излучатель — основная часть оборудования. Они не сразу узнали, что она вообще нужна. Как, мать моя колба, Маккензи перенимал технологии⁈ Что ещё он пропустил мимо ушей?»

… — Ну как, насмотрелся? — Кенен весело хмыкнул и толкнул Гедимина ладонью в бок — в четверть силы, символически, не отбивая руку о броню. — По накопителю вопросы остались?

— Почему излучатель не сразу поставил? — спросил Гедимин, усилием воли вытряхнув из головы воспоминания о горячем расплаве, тугой струёй уходящем в холодный и выпускающем «ложноножки», застывающие на лету. — Тебе радиофаги дали инструкцию. Почему упустил главное?

Кенен досадливо поморщился и быстро оглянулся через плечо. Гедимин, ещё вчера насмотревшийся на его оглядки, озадаченно