Шрифт:
Закладка:
– Но эта шкура может его погубить! – вполне резонно возразил Зевс.
– Ну, этого мы не допустим! Зато он получит хорошую прививку!
– Ты уверен, что это нужно? Это смертельно опасно!
– Уверен!
– Ну, смотри! Головой мне за него отвечаешь! – Зевс грозно повел бровями.
– Не беспокойтесь, Ваше Превосходительство, все будет в лучшем виде!
Гермес закутался в плащ и стрелой взмыл в воздух.
– Ишь чего надумал, шельмец! – улыбнулся Зевс и продолжил задумчиво следить за проплывающими облаками.
* * *Ник стоял один на опушке леса, покрытой изумрудно-зеленой травой. Солнце ласково припекало. Повсюду цвели яркие желтые и красные цветы. Вокруг росли плодовые деревья. Легкий теплый ветерок разносил благоухающий аромат. Спелые сливы и инжир так и просились в рот. Ник протянул руку и сорвал несколько плодов. Нежная сочная мякоть приятно таяла во рту.
Рядом приветливо журчала прозрачная речка. Большие темные рыбины медленно шевелили хвостами. Казалось, они приглашали его окунуться в прохладную воду. Ник разбежался и прыгнул. По воде разбежались круги. Рыбки испуганно бросились в глубину. Холодная вода освежала. Сделав несколько сильных гребков и окунувшись с головой, он выбрался на берег. Когда вода успокоилась, он посмотрел вниз на свое отражение. Только сейчас Ник обратил внимание на свое тело. Он с удивлением оглядывал стройные ноги, широкую грудь и руки, покрытые мускулами.
«Ба, да я сложен как бог!» – подумал он.
Но больше всего его поразило лицо.
«Оно такое красивое! Почему я раньше этого не замечал?» – Ник глядел, не отрываясь на свое отражение в воде. Мысли медленно наполняли его голову:
«Какой красивый юноша! Какие красивые ноги, какая красивая фигура, какое красивое лицо. Наверное, многие девушки любят меня? Но зачем мне они? От них одно беспокойство. Они такие надоедливые. Вечно пристают со своей любовью. Зачем мне эта любовь? Если я буду любить их, я буду переживать, потеряю сон и стану хуже выглядеть. Это мне ни к чему. Пусть убираются со своей любовью, со своими вздохами да ахами, со своими глазами, полными слез! Мои глаза лучше и красивее.
Я сам буду любить себя, ведь я самый лучший, самый красивый, самый обаятельный! Самый! Самый! Самый!»
Он не заметил, как заговорил вслух, глядя на свое отражение в воде. Эхо подхватило его голос, и по лесу пронеслось: «Самый, самый, самый»…
Ник стал усиленно вспоминать, где он и что он здесь делает. Постепенно пришло прозрение.
«А, вспомнил! Я охотился в этом лесу и заблудился. Но, наверное, пора домой. Мой отец, речной бог Кефис, уже давно ждет меня. Я обещал ему вовремя вернуться из леса. В последнее время он очень беспокоился обо мне и не хотел отпускать одного. А моя мать, прекрасная нимфа Лавриона, она давно ждет меня у порога и, наверное, приготовила уже вкусные сырные лепешки и кружку козьего молока. Она так любит меня. Но сам я люблю себя больше. Как же хочется есть. Надо идти домой. Охота давно закончилась, я так устал. Но я не могу оторваться от воды, я смотрю на свое изображение, оно так прекрасно, я так люблю его».
Он снова посмотрел в воду и крикнул:
– Нарцисс!
– Цис! Цис! – отозвалось эхо.
– Это мое новое имя. Какое оно красивое! Он тряхнул головой, и мысли снова потекли, словно река.
«Какая противная эта нимфа Эхо. Не зря великая богиня Гера наказала ее обетом молчания. Теперь вместо ответа она произносит лишь последние слова».
Он вспомнил свою недавнюю охоту.
Великолепный олень неожиданно выскочил из чащи и испуганно застыл, тяжело дыша и вращая своими круглыми глазами. Рука Ника мгновенно потянулась за стрелой. Он быстро прицелился и сразу выстрелил. Но было уже поздно. Огромным прыжком, ломая кустарник, олень скрылся в чаще. Капли алой крови на изумрудной траве показали Нику, что его добыча была ранена. Как цепной пес, он бросился вслед за оленем, который мчался все дальше и дальше, оставляя за собой коридор из сломанного кустарника. Ник бежал за ним, закрываясь от веток руками. Ноги будто сами несли его вперед. Грудь тяжело вздымалась от быстрого бега, пот застилал глаза. Бежать было все трудней и трудней, но он не отставал. Олень мчался впереди, ломая ветки. Он то спускался по склону, то опять круто уходил в гору. Пятен крови уже не было видно, очевидно, рана оказалась небольшой. Жалко, может уйти. Но азарт подгонял Ника, и он продолжал бежать по следу. Через несколько мгновений треск кустов впереди затих, и юноша понял, что упустил желанную добычу.
Теперь он почувствовал, как ужасно устал. Ноги гудели от быстрого бега и были в кровь исцарапаны ветками. Ник остановился и перевел дух. Рядом виднелась опушка леса, внизу протекал прозрачный ручей. Он вошел в воду, давая уставшим, израненным ногам долгожданную прохладу. Только теперь он заметил, что, увлекшись погоней, заблудился. Какая жалость. Скоро уже стемнеет.
А он не знает дороги. Придется, видимо, заночевать в лесу.
«Отец опять будет беспокоиться. А мать и вовсе не заснет», – подумал он, садясь на траву.
Ник не заметил, как из-за кипариса на него с восторгом смотрела прекрасная, молодая девушка с черными кудрявыми волосами. Она сделала неосторожное движение, и под ее ногой хрустнул сучок.
– Эй, кто здесь? – стрела с натянутой тетивой грозно направилась в ее сторону.
– Здесь! – крикнула она мелодичным голосом в ответ.
– Иди сюда, – крикнул он и, опустив лук, увидел прекрасную нимфу.
– Сюда, сюда! – таинственно ответила она, опуская свои прекрасные глаза.
В изумлении он протянул к ней руки и крикнул:
– Иди ко мне!
– К тебе, к тебе! – закричала нимфа и бросилась к нему в объятия.
– Зачем ты мне?
– Тебе, тебе! – ответила нимфа со слезами.
– Зачем мне твоя любовь?
– Любовь, любовь! – прокричала она в отчаянии и заплакала.
– Ты будешь мешать мне охотиться, мешать заботиться о себе. У меня не будет времени любоваться собой, я должен буду любить тебя. А я этого не хочу!
– Хочу, хочу, – плача ответила Эхо.
Грубо оттолкнув девушку, Ник резко повернулся и ушел в лес. Рыдая, она заломила руки и бросилась в лесную непроходимую чащу.
В этот день он поздно вернулся домой, найдя, наконец, нужную тропинку. Прогнав бедную девушку, юноша даже не расстроился. Хорошо поужинав, он спал, как всегда, крепким сном.
Бедная отвергнутая нимфа горько рыдала, забившись глубоко в лесную чащу.
«Пусть себе плачет, – засыпая, думал он. – От этих девчонок только одно расстройство».
* * *Высоко в небе на белом облаке восседала во всей своей красе прекрасная Афродита. Рядом с ней, опершись на свое
