ничего, — усмехнулся Всеслав, — все как обычно. Наверное, выяснили на очередной комиссии, что он каким-то образом развивается, и забрали в гетто. Они ведь гениальны, эти большеголовые люди, у них гениальность в крови, в генах. Ген гениальности — такой вот природный каламбур, забавно?

— Скорее грустно.

— Они впитывают в себя знания жадно, как будто питаются ими. Они наслаждаются знаниями. Это удивительно.

Зоя пожала плечами в неопределенности:

— Питер меня пугает, он очень непохож на нас, и я на эмоциональном уровне понимаю, почему люди не против изоляции гидроцефалов. Если они все такие, то я понимаю. Понимаю, почему общество не сопротивляется жестокости по отношению к ним.

— Меня не пугает. Когда ты перестанешь смотреть на Питера, как на инопланетянина, он тебе понравится.

— Даже если он мне не понравится, я на его стороне. Питер имеет право на полноценную жизнь. Никто не должен закрывать его в гетто из-за того, что он пугает обывателей.

— Хочешь, уйдем сейчас? — неожиданно предложил Всеслав.

Зоя с удивлением посмотрела на него, и поняла, что он не шутит.

— Разве это будет вежливо? — засомневалась она.

— Какая разница. Поверь, Питер не обидится.

Всеслав, конечно, осознавал, какую важную вещь он сейчас сделал для своей подруги. Он не осудил этот бессознательный страх, которые люди часто испытывали при общении с гидроцефалами. Он очень мудро решил оставить эту встречу на уровне «неглубокого» знакомства.

Они вернулись в гостиную, весело попрощались со всеми и ушли, сославшись на дела. Хотя все понимали, что неотложные дела — нескрываемая ложь, но также понимали, что Всеславу нет дела до чьих-либо умозаключений. Его пофигизм, на грани хамства и абсолютной бестактности, так всегда раздражавший Зою, даже начал ей нравится. Теперь она стала воспринимать это пренебрежение к излишней внимательности к людям и анализу их реакций на твое поведение, как качество сильной личности.

Глава 20

Солнце было настолько ярким в это июньское утро, что Всеславу пришлось пару минут привыкать к официальному полумраку Зала Заседаний. В такой ранний час в здании было совсем пусто, и каждый его шаг отдавался гулким эхом. Дойдя до кабинета, где располагался их офис, он с удивлением услышал голоса.

Он нетерпеливо ворвался внутрь, распахнув настежь дверь, ожидая увидеть кого угодно, от своих человекоборцев, увлеченных новой идеей до злых шпионов Толма, ищущих дневник Бирвиц. Но все же присутствие этих двух посетителей именно в таком составе было для него сюрпризом.

За столом в центре, вернее на столе в задумчивой позе сидел Адам, что в принципе не было ничем удивительным, разве что он не сообщил Всеславу, что собирается зайти в офис. Но его собеседницей была Дарья Геворгян, первая демоница Паулины Дорониной. Она сидела в кресле, нога на ногу, ее длинные черные волосы шелком блестели на рубашке цвета морской волны, губы застыли в довольной полуулыбке.

Всеслав взгляну на Адама и понял, что наигранная задумчивость, которую он пытался из себя выдать, была лишь жалкой попыткой замаскировать смятение.

— О, Всеслав, — девушка слегка повернулась в кресле, когда увидела лидера человекоборцев, — доброе утро.

— Доброе утро, Дарья. Никак не ожидал тебя здесь увидеть.

— Я тоже. Хотела сохранить наш разговор с Адамом в секрете, но раз ты нас увидел, придется рассказывать.

— И что же у тебя за секреты с моим замом?

— Замом? — издевательски протянула Геворгян. — Ты назначил себе зама? Это так мило. В вашей партии из трех человек есть такая должность.

— Хватит ржать, и говори, зачем пришла.

— Не груби, Всеслав, это некрасиво. Мне жаль, если тебя задела моя шутка про маленькую партию.

Всеслав с усилиями держал себя в руках, чтобы не начать разборки, как базарная баба.

— Дарья, я не могу даже предположить, зачем ты здесь. Поэтому немедленно хочу об этом услышать.

— Тогда слушай, — как ни в чем не бывало улыбнулась красотка. — Мы хотим пригласить Зою Авлот на конференцию в Россию.

На минуту Всеславу показалось, что он вообще потерял суть разговора.

— Прости, что?

— У вас здесь офис партии глухих?

— Дарья, у вас там, в вашем женском сообществе, что вообще происходит с разумом, с совестью, моральными принципами? Все человеческое атрофируется за ненадобностью? Зоя — моя девушка, она не предмет для торга.

— А я сказала, что хочу купить у тебя человека? Мы же не в прошлом тысячелетии, люди больше не продаются. Я хочу попросить Зою поехать с нами на конференцию.

— Попроси.

— Я попрошу. Но так как ты ее молодой человек, она обязательно посоветуется с тобой, поэтому мы предусмотрительно хотим ответить на твои вопросы почему, зачем, кто за этим стоит.

— Последнюю фразу учила? — заметил Всеслав. — Чувствуется подача Паулины.

Геворгян слегка наклонилась вперед и проникновенно сказала:

— А ты все же так проницателен.

— Знаешь, Дарья, — вмешался в разговор Адам, — я всегда удивлялся, как действует лесть. На самом деле безотказно. Даже если человек, которому льстят, прекрасно понимает, что ему льстят, ему все равно нравится лесть, ведь о себе он думает «да я именно такой». А чаще всего он сам осознано думает «а может, на самом деле мне не льстят, а действительно думают, что я такой». Потому что мы хотим уважения больше всего на свете.

Всеслав уныло глянул на друга:

— Вот, Адам, ты сейчас к чему это?

— Да ни к чему. Я восхищаюсь, как Дарья умело и нагло льстит.

— Спасибо, Адам, ты очень мил, — смеясь, ответила девушка на странный комплимент. — Но вернемся к Зое Авлот. Предлагаю перестать обвинять меня во всех смертных грехах, и выслушать предложение о союзе, с которым я к вам и пришла.

— Ты хочешь переманить в свою партию мою девушку моими же руками.

— Просто фин, сколько местоимений, Всеслав. Нет. Мы не собираемся переманивать Зою к нам, хотя, да, это было бы неплохо. С одной стороны. С другой — нам и с ее папой ссориться не хочется, мало ли что, а у нас с ним все пока мирно, поэтому — пусть она будет ваша. И мы предлагаем союз. От вас всего-то и требуется дать нам дочь Авлота на конференцию. От нас — пара крупных меценатов и не только. Мы будем делиться самой интересной информацией, а это даже получше, чем меценаты.

Всеслав с безразличием отвернулся от Дарьи, выслушав ее монолог.

— И? — вопросительно протянула она. — Какой-то ответ или хотя бы комментарий готов?

— Не готов.

— Может тебе интересно, что за конференция, и какой вопрос мы будем освещать?

— Нет, мне не интересно. Я же не женщина. Хотите запретить красную помаду, как символ сексизма? Вот ты