Она оторвала взгляд от своей обуви

— Смотрю.

— Ты не должна стыдиться. Чего? Что у тебя есть свое мнение, что ты не одна из овец в стаде баранов, жрущих пережеванные мысли какого-нибудь авторитета? Ты перелопатила сама кучу источников, общалась со столькими людьми, чтобы докопаться до правды, и только потом согласилась со мной. Я бы сделал то же самое. Вернее, я и сделал то же самое только раньше, чем ты. Понимаешь?

— Ладно уже, — она убрала его руки, — звони, все равно это неотвратимо.

Всеслав усмехнулся и наконец — таки нажал на кнопку звонка. Дверь открыл уже знакомый ей Норм.

— Привет, Виталий Евгеньевич, — первой поздоровалась Зоя и сразу увидела довольную улыбку паренька.

— Ты запомнила — лябомбно!

— Да, она такая, ну что, как у вас дела?

— Зоя, я видел тебя по телеку, это вообще лекспласьон, что ты теперь человекоборец. Ты была очень красивая, когда выступала. Даже дикторша не такая симпатичная, как ты. А она мне нравится.

— Зоя, Норм — подросток, что с него возьмешь? — пояснил Всеслав и бросил огненный взгляд на Норма.

— Ну, он ничего плохого не сказал, — ласково сказала Зоя, посмотрев на Норма. — Мне приятно, что Виталик считает меня симпатичней диктора. О, а вот и Питер. Рада тебя видеть, Питер.

Мальчик поднял на нее большие голубые глаза, от которых у Зои мурашки бегали:

— Привет, Зоя Авлот. Я тоже видел репортаж с тобой, поэтому был уверен, что ты придешь снова.

— А ты… ты хотел, чтобы я пришла?

— Пока ты мне неинтересна. Но я тебя совсем не знаю. Вполне вероятно, что я буду рад тебя видеть.

— Что ты любишь делать? — спросила девушка, усаживаясь на диван.

— Больше всего мне нравится решать логические задачи, логика меня очень забавляет.

— Я больше люблю читать, а еще мне нравится география. Если тебе это интересно, у нас будет тема для разговора, а если нет, — весело подмигнула она мальчику, — то я буду удовлетворять свое любопытство и расспрашивать тебя обо всем.

— Как можно расспросить обо всем?

— Например, почему ты все понимаешь буквально?

— Нет, я знаю, что многие выражения имеют другое значение, они могут быть гипертрофированы или иметь скрытый смысл. А еще я тоже могу мыслить образами. Если бы я мог кого-нибудь расспросить обо всем, я бы умер от старости, расспрашивая.

Зоя совсем не ожидала от Питера таких философских мыслей, и она даже почувствовала себя к нему немного ближе. До этого она общалась с этим ребенком как с каким-то диковинным говорящим жутко разумным зверьком с другой планеты. Впрочем, все дети казались ей инопланетными говорящими зверьками.

— Я думаю, чем больше мы узнаем, тем больше у нас появляется вопросов, — подумала она вслух. — И пока ты будешь получать ответы на старые, уже появятся новые. Потому что мир меняется, он не стоит на месте и не ждет, пока мы его разгадаем.

— Если понять основы и принципы мироздания, то остальное можно вычислить самому. Зная законы и механизмы существования этого мира, мы бы знали все.

— А как же человеческая душа? — с интересом спросила Зоя. — Каждая новая душа, пришедшая в этот мир — это новая загадка.

— Зачем разгадывать каждую душу?

— Потому что люди творят. Мы — творцы, Питер, и каждый приносит в мир что-то свое, чего раньше не было. Мы создаем красивые здания, пишем картины, стихи, музыку.

— Музыка мне нравится. В ней есть система, а картины нет. В них нет смысла. Зачем рисовать, если фотографии более точно передадут реальность, их можно сделать быстрее и с разных ракурсов.

— Живопись — это искусство, оно передает настроение художника, его видение реальности.

— Реальность одна, все видят ее одинаково, понимают по-разному.

— Но ты не знаешь, как я вижу, ты не можешь залезть ко мне в душу.

— Я изучаю строение твоего мозга и в дальнейшем смогу анализировать твои чувства по поведенческим реакциям.

— Это невозможно, невозможно до конца… — внезапно она оборвала свою мысль и замолчала, будто у нее слетел звуковой драйвер.

— Что «невозможно»? — через пару минут тишины спросил Питер.

— Невозможно, что тебе семь лет, Питер. Извини, я пойду принесу себе воды.

Она виновато посмотрела на Всеслава, молча сидевшего в углу комнаты на кресле, но он лишь улыбнулся и встал вместе с ней. Всеслав кивнул в сторону двери:

— Пойдем, я покажу, где тут кухня.

Он шел впереди, и в небольших габаритах квартиры, Зоя внезапно осознала, насколько же он высокий. У Всеслава было отличное телосложение и двигался он так уверенно, что у нее появилась какая-то странная собственническая мысль в голове: «и это все мое и только мое». А потом она удивилась тому, как эта мысль вообще могла возникнуть в такой странный момент, ведь она только что была подавлена ужасающей гениальностью мальчика — гидроцефала.

Они стояли на кухне, Всеслав наливал ей воду в стакан.

— Когда я первый раз поговорил с большеголовым человеком, я был в шоке. Это было семь лет назад. Его звали Броцик, ему было лет пятнадцать или шестнадцать, и его никогда ничему не учили. Родители свято верили врачам, да и вообще они были отсталыми придурками. Я еще был студентом и подрабатывал на НТ, устанавливал лицензионное оборудование. Пришел к ним домой. Они меня с порога предупредили, чтобы я не пугался… Я видел, как он наблюдает за мной, Броцик, одним глазом, чтобы родители не заметили. Я поманил его, но он не вышел. Только, когда услышал, что его паренты ругаются из-за какой-то фигни, осмелился выйти. Мы поговорили с ним недолго, потом пришла его мать и с визгом выгнала его к себе в комнату. Я зашел в его комнату, наврал, что мне нужно поставить там точку. Они повелись на этот бред и пустили меня. У него в комнате была только кровать. Долго рассказывать, как я нашел возможность с ним общаться, навел справки о родителях, где работают, когда бывают дома. Я был гребаным Карлсоном, приходил, когда родителей мальчика не было дома, чувствовал себя извращенцем. Но, Зоя, его никогда ничему не учили, непонятно вообще, чему могли научить его эти люди, даже если бы захотели. Их развитие остановилось, когда они научились смешивать кетчуп с майонезом. А Броцик был невероятен, он умел читать, он знал геометрию лучше, чем его родители. Это при том, что он вообще почти не выходил из дома, да он из комнаты даже не выходил.

Всеслав замолчал.

— И что? — спросила Зоя, заметив, что он ушел куда-то в воспоминания.

— А