— Это почему же?

— Видишь того худенького паренька рядом с Гарри и бородатым с папкой в руке, это он слил нам, что у нас шпион Толма. И чутье мне подсказывает, что он нам не врет.

Адам, как Всеслав и предполагал, не стал выяснять все подробности, ломать руки со словами «зачем я тогда вообще все это делал», потому что, как правило они доверяли друг другу. Адам просто решил, что Всеслав нашел тот ответ, который они искали, и просто спросил:

— И что же от нас хочет Николас Толм?

— Дневник Евгении Бирвиц. Он нужен оказывается не только Авлоту.

— Я думаю, Всеслав, надо оставить ребят развлекаться в этом планетарии и валить домой. Мы узнали, что хотели, а Зое уже достаточно приключений на сегодня.

Всеслав мысленно хлопнул себя по лбу — Зоя! Адам поспешил его успокоить, увидев, как у него округлились глаза, как только он вспомнил о ней.

— С ней все нормально, вон она… разговаривает с Бертой Грабовской. Она подружилась с Грабовской? Ну это хорошо, у нее должны быть подруги в партии.

В это время Зоя действительно беседовала с Бертой. Девушка немного заскучала, когда Адам, увидев остальных человекоборцев, которых он ждали, пошел искать Всеслава. Она рассматривала одноликую публику, когда к ней подошла Берта.

— Привет, ну и как тебе в роли девушки Всеслава?

— Как это как? — несколько в штыки приняла вопрос Берты Зои.

Но та беззлобно пояснила:

— Ну все тебя обсуждают, ищут твои изъяны. Ты ведь сама все это знаешь. Многие хотели бы быть на твоем месте.

— Потому что Всеслав — лидер партии? Я знаю многих молодых лидеров и перспективных чиновников, но что-то не хотела бы оказаться на месте их пассий.

— Ой да ладно тебе, тут же такая романтика, — Берта театрально сложила руки и стервозно пояснила, — Всеслав такой харизматичный, красивый, ты такая вся дочь министра Авлота. Ты же понимаешь, каждая думает «я бы на ее месте была бы лучше».

— И ты?

— Я однозначно была бы лучше. Но, что касается Всеслава, я уже давно свыклась с мыслью, что высокие сильные девушки не в его вкусе.

Зоя улыбнулась.

— Я даже не знаю его вкус.

Берта оценивающе посмотрела на нее:

— Ну, судя по тебе, симпатичный мышонок с большими умными глазками — вот его типаж.

— Я не могу понять, мне обижаться на тебя, или это несмешная шутка?

— Жаль, что несмешная. Я хотела показаться остроумной.

Зоя окончательно запуталась, издевается ли над ней эта белобрысая дылда или действительно пытается шутить.

— Ладно… Белла?

— Берта.

— Берта, конечно, Берта. Я тебя помню, еще с того вечера, когда вы меня с Бобом кинули в толпе. Хорошо, что Всеслав меня вытащил оттуда.

— Да он вообще герой. Не пойму, как так получилось, что мы с Бобом тебя потеряли… а — а… точно — мы искали Всеслава, и видно не уследили за тобой. Людей было много. Слушай, а ты не помнишь, мы тебя с Бобом туда звали или ты сама побежала спасать своего жениха?

— Берта, я тебе не нравлюсь?

— Почему же, — мотнула головой блондинка, — просто не напоминай мне мои косяки. Договорились?

Грабовская не любила вспоминать инцидент на митинге, где они аккуратно затащили Зою в гущу событий. Она понимала, что ее использовали. Причем, она, может быть, была бы не против, но ей не открыли общую картину и цель этого спектакля. Вот это-то ей и не понравилось. Когда появились Псы Господни, она места себе не находила, пока не узнала, что с бедной девушкой все было в порядке. Могли бы и сказать, что в этот момент ее спасает Всеслав.

— Берта, я никого почти не знаю, — решила выбрать искренность Зоя, — но даже эти «почти никто» постоянно пытаются меня подколоть. От Адама я вообще не знаю, что ожидать.

— Это ты правильно сказала. Он весь такой идеальный, но, если ему что-то не нравится, он наговнит больше всех. А кстати, вот и он вместе с моим боссом и любовью всей твоей жизни.

— Формально, — полушепотом, как будто их в этом гуле могли услышать через четверть зала, сумничала Зоя, — он тебе не босс, а руководитель партии, в которой ты состоишь.

— А ты его знаешь меньше месяца, значит это не любовь всей жизни, а интрижка, — парировала с дивной невозмутимостью ее собеседница.

Всеслав шел довольно угрюмо и целенаправленно. Подойдя к ним, он не то, чтобы не заметил Берту, нет, он даже бросил ей: «Привет, Берта», но это было похоже на приветствие хозяина какого-нибудь пафосного ресторана для старых пердунов в сторону своего официанта. «Здравствуйте, Всеслав Валериевич», «Привет, Берта».

Это все Адам, уже по дороге домой, дотошно объяснял своему другу, чтобы тот понял, как делать нельзя и что он свинья, развращенная властью.

— Ведь так, Зоя, — обратился он к девушке, с трудом шагающей с ними в ногу, как к третейскому судье, — ты ведь все слышала.

— Что она слышала? Как я поздоровался с Бертой?

— Это называется «здороваться»? Ты даже не взглянул на нее, когда подошел. Знаешь, как это выглядело?

— Нет, я должен был пялиться на нее, как на Ленина в Мавзолее.

— Вот именно, Всеслав, если бы Ленин вел себя, как ты, ты бы о нем даже не слышал. Потому что настоящий партийный лидер внимателен к своему пролетариату, а ты буржуазная свинья.

— Адам! — Всеслав остановился и зло посмотрел на него. От негодования его нижняя челюсть выдвинулась вперёд, и он стал похож на бульдога, готовившегося вцепиться в горло противника. — Ты меня пилишь, как старая некрасивая жена. А я напомню тебе, что мы еще не женаты, я даже не делал тебе предложение!

— Просто признай, что ты поступил неправильно, и исправь это, — Адам упорно стоял на своем.

— Я тебе сейчас врежу.

— Попробуй.

— Я предупредил тебя.

— Так можешь без предупреждения, чего ты? — слегка толкнул его Адам.

Всеслав толкнул его в ответ.

— Я сильнее тебя, Адам.

Видя, что конфликт только усиливается, Зоя втиснулась между ними.

— Я тоже хотела бы предупредить, что за мной, по всей вероятности, следят люди моего отца. И если вы сейчас в вашей идиотской толкотне меня заденете, вам жопа. Обоим.

Они разошлись по домам, прощаясь громким возгласами и ругательствами, отдававшимися гулким эхом в пустоте безлюдных улиц. Зоя была несколько удивлена, когда Всеслав, даже не спрашивая ее согласия, отправился ночевать к ней.

— Интересно, — как бы задумчиво спросила Зоя уже в квартире, — что дало тебе уверенность в том, что ты можешь здесь жить?

Всеслав удивленно поднял брови, а