Шрифт:
Закладка:
С самого утра я была на ногах: отвезла в ИМД ларец с приготовленными украшениями, не доверив эту важную миссию никому более, и пропала в бумагах, заказах и подготовке. На открытие я намеревалась устроить небольшой фуршет и подавать закуски и шампанское, но так как мы понятия не имели, сколько людей придет, следовало подготовиться и сделать запасы. Шеф-повар «Сытой утки» с удовольствием пообещал мне содействие и намеревался лично заглянуть на открытие.
Кроме этого, следовало устроить очередную уборку, разобраться с кассовым аппаратом и подготовить бухгалтерские книги. За прилавок я уговорила встать продавщицу, которую порекомендовала мне Вивьен. По словам моей соседки, Альма была женщиной ответственной и умела обратить внимание покупателей на то, что подойдет непременно и только им. Я прекрасно осознавала, что не смогу в одиночку совмещать функции хозяйки и продавца. Если дела пойдут хорошо, пожалуй, со временем нужно нанять кого-то еще.
Все это так закружило мне голову, что когда явился Дейв и пригласил меня пройтись по парку, я пребывала во взвинченном состоянии. Мне казалось, мы ничего не успеваем, хотя, по идее, успевали. И я перебирала в голове и на бумагах огромный список дел, который со временем должен был бы становиться меньше, однако мистическим образом обрастал ответвлениями. Есть такой кустарник — лисья ягода: отрубишь у него одну веточку — из среза попрет пучок новых. Страшная вещь, крестьяне эти кусты выжигают. Мои списки сейчас напоминали те кусты, но выжечь их я не могла: все важно!
И еще это расследование… Если посмотреть в корень, оно — самое важное, ради чего я приехала сюда, а вовсе не затем, чтобы угощать жителей Лавандовой улицы шампанским. Но возможность открыть магазин украшений так меня увлекла, что я на полдня забыла о своей основной миссии. Что ж, реальность возвратила меня на землю довольно быстро: она стояла передо мною в виде улыбающегося Линдена и ничего не подозревала, а я смотрела на него и мучилась угрызениями совести.
Возможно, Людвиг сказал бы иное. Возможно, он велел бы мне оставаться настороже, так как нечестный человек может сочинить любую жалостливую историю, чтобы своего добиться. А мне казалось: еще пара шажков, и таким человеком сделаюсь я.
Поэтому, когда мы добрались до парка, прошлись по усыпанным гравием дорожкам, полюбовались на красивые статуи, обсудив мастерство скульптора, и уселись на скамейке, терпение мое подошло к концу. Я могла бы вести светский разговор, ходить вокруг да около, выманивая сведения всеми доступными способами, включая кокетство и откровенный обман; однако после того, что Линден рассказал мне вчера, мне вовсе не хотелось так с ним поступать. Это казалось вопиюще нечестным, как будто я предаю доверие друга, которого знаю давным-давно. Да что там, обмануть Дейва для меня оказалось теперь равным самообману, а уже в этом я достигла невиданных высот и ничего хорошего от того не поимела. Поэтому я предпочла задать вопрос в лоб и уставилась на Линдена в ожидании ответа.
— В последние дни с вашей тетушкой? — произнес Дейв, глядя на меня с прищуром. Наверняка моего собеседника удивил этот внезапный переход от истории скульптуры к делам дней, минувших не так давно. — А почему вы спрашиваете об этом, Марика?
— Насколько я могу довериться вам? — ответила я вопросом на вопрос.
— Насколько вы сами решитесь, — пожал плечами Линден.
— Поверьте, я не хочу ничего выбивать из вас принуждением и не желаю, чтобы вы поступались какими-то собственными принципами, откровенничая со мной.
— Давайте я просто отвечу на ваши вопросы, а там посмотрим. Да, я виделся с вашей тетей за несколько дней до ее кончины. Но почему вы спросили об этом только сейчас? И почему таким тоном?
Я стиснула руки на коленях. Наступал момент истины, момент решения для меня: доверяю я Дейву или нет, и в данном случае речь шла не о моей собственной истории, а о том, как и почему погибла тетя. Если Дейв замешан, смогу ли я это пережить? Я прислушивалась к себе. Да, пожалуй, смогу. Людвиг не давал мне прямого запрета рассказать Дейву хотя бы часть правды о том, что происходит сейчас в магазине и происходило там раньше.
— Вам не показалась странной ее смерть? — произнесла я негромко. — У меня есть подозрения, что тетя умерла не случайно.
Дейв пристально посмотрел на меня.
— Но вы же говорили, ее свела в могилу болезнь. Все об этом знают. Конечно, полиция что-то спрашивала у меня, однако я ничем не смог им помочь. Мы и беседовали-то с ними пару раз, и я слышал, будто они закрыли дело. А что, это не так? В смерти вашей тети есть нечто подозрительное?
— Есть, и довольно много. Я сейчас задам вам прямой вопрос и надеюсь, что вы ответите на него честно. Она попросила вас отправить письмо, это ведь правда?
Дейв усмехнулся и покачал головой.
— Надо же, всегда я был уверен в том, что все тайное рано или поздно становится явным, и не зря. Да, так и было. В последние дни я беспокоился за леди Галбрейт, она всегда по-доброму относилась ко мне, а временами мы с ней подолгу беседовали за чашкой чая, и я считал ее исключительно умной, приятной дамой. Поэтому меня задело и обеспокоило то, что в последние полгода она закрылась ото всех и наши беседы сошли на нет, хотя я не давал к тому повода. Я спрашивал у нее напрямую, в чем дело, однако она отшучивалась и говорила, что у нее очень много работы. Продолжала заказывать у меня камни; вы наверняка это видели по ее закупочным книгам. А затем однажды она прислала за мной посыльного, я пришел, и ваша тетушка попросила меня отправить письмо срочным курьером на имя герцога Аддисона. Я удивился и поинтересовался, отчего она не попросит Зельду, например, или же просто не отправит посыльного на почту. Не говоря уже о том, чтоб сходить туда самой: леди Галбрейт очень любила прогулки по Райстону! Ваша тетя
