– Да.

Я почувствовала, как тысячи острых иголочек впились мне в кожу, как холод проник в моё сердце. Но не испугалась, мне уже приходилось ощущать подобное в день Испытания.

– Теперь я понимаю, почему Таур тебя любит. Ты глупая. Люди ведь тоже любят глупых существ наподобие кошек и птиц. Это, видимо, приятно, когда рядом с тобой глупый питомец. Сейчас моему сыну снится сон о тебе. Когда он проснётся, сон будет забыт, и ты вместе с ним. Уж я постараюсь.

– А если он меня вновь встретит?

– Не встретит. Именно за этим я здесь. А ведь я надеялась, что мы больше никогда не увидимся. В прошлый раз ты мне понравилась. Но успокойся, я сделаю так, чтобы тебе не было больно. Более того, я покажу тебе свой мир. Мир, в который нет дороги простым смертным. Он прекрасен. Сверкает и искрится. В моём мире нет бед и горестей, в моём мире царит красота. У него нет пределов. Тебе он понравится, бродячий маг.

А я вспомнила, как однажды в замок привезли замёрзшего насмерть мужчину. Мы с братом увидели его случайно, когда возвращались с катка. Замёрзший был нам знаком: он работал в конюшне, но мороз и смерть настолько исказили его черты, что конюха было трудно узнать. Нет, не было в мире Белой госпожи ничего прекрасного – всё это было лишь иллюзией.

Я почувствовала, как глаза мои слипаются, и изо всех сил начала бороться с навалившейся сонливостью. Ничего не помогало. Я попыталась развернуть огненные крылья, но не смогла. Веки сделались тяжёлыми, неподъёмными… Темнота, покой… И тут темноту разорвала яркая вспышка, и, задохнувшись от восторга, я увидела хрупкую красоту переливающегося света. И сдалась…

– Дная, не смей! – услышала я окрик, и сон рассыпался множеством снежинок. Я очнулась в снегу. Поднялась, мотая головой, точно пытаясь стряхнуть последние капли сна со своего разума.

– Ты не получишь её жизнь, Белая госпожа, – вновь раздался знакомый голос.

На том месте, где недавно лежала Лени, стоял Рэут.

– Ты? – голос Белой госпожи дрогнул.

– Девочка под моей защитой, – сказал старый маг. – Тебе придётся уйти, Белая госпожа.

– Ты собираешься рискнуть всем из-за девчонки?

Рэут не ответил, воздух за его спиной дрогнул, заискрился, закружились снежинки.

– Ты хочешь побить меня моим же оружием, маг? – рассмеялась Белая госпожа, но в голосе её не было веселья.

– Я не настолько глуп.

И вдруг – я не поверила своим глазам – рядом с Рэутом появился дракон. Он не был большим, но с могуществом, которое исходило от этого существа, ничто не могло сравниться.

Дракон разинул пасть, показывая острые клыки. Казалось, что это существо состоит из хрусталя, внутри которого заключена звезда.

– Ты прекрасно знаешь, что у снежных драконов совсем другая сущность, а потому они не подчиняются тебе, госпожа холода и снега. Снежные драконы рождены небом, – улыбнулся Рэут.

– Знаю! – рявкнула Белая госпожа, завыла метель, и её белые грациозные гончие вмиг превратились в огромных отвратительных монстров.

– Смотри, Дная, как обманчива снежная красота, – сказал Рэут. Он вскочил зверю на спину. – Будет битва.

И тут Рэут помолодел. На этот раз это не было иллюзией. Волосы его потемнели, исчезли морщины, распрямилась спина, глаза стали ярче.

– Я вижу, ты не отступишь? Раз сжигаешь за собой все мосты, – сказала Белая госпожа. – Ну что ж, уступлю я. Битвы между нами сейчас не будет. Забирай девчонку, раз уж она тебе настолько дорога.

Белая госпожа взлетела в седло и поскакала прочь, за ней бросились её собаки. Рэут соскочил с дракона, погладил его по морде, зверь исчез. Затем, увидев мой пытливый взгляд, набросил на голову капюшон плаща.

– Это же был снежный дракон? – спросила я.

– Да. И прошу тебя никому и никогда не рассказывать об этом.

– Но ведь это же невозможно, снежных драконов не стало много веков назад. Когда…

– Дная, я прошу тебя забыть то, что ты видела. У меня нет объяснений для тебя. И если кто-то узнает, что мне подчиняется снежный дракон, у меня возникнут серьёзные неприятности.

– Но Белая госпожа знает.

– Между нами свои счёты.

– Хорошо, я забуду, – кивнула я, хотя забыть снежного дракона было просто невозможно.

– Спасибо. – Рэут вновь постарел, стал собой.

– Почему ты спас меня?

– А я мог поступить как-то иначе?

– Горожане Великого города, которые хоть раз встречали тебя на улице, наверняка бы сказали, что мог.

– Много они обо мне понимают, – хмыкнул старик. – К тому же во время схватки чувствуешь себя таким молодым.

– Я это заметила.

– Ты слишком много замечаешь. – Рэут коснулся ладонью моего лба, и я почувствовала, как меня снова потянуло в сон.

– О нет, – пробормотала я, – не усыпляй меня.

– Так будет лучше. Тебе нужно отдохнуть.

Мои ноги подогнулись, я вновь упала в снег. Рэут нагнулся и легко поднял меня на руки.

– Лени, – попыталась произнести я. Губы не слушались.

– Она спит, – заверил меня Рэут. – И ты спи. Я не пущу зло в твои сны.

Мне вдруг стало очень спокойно, даже хорошо. Лени была в безопасности, Рэут был рядом, уж он-то сможет мне помочь. Теперь можно было закрыть глаза и спать, спать, спать. Мне снился Рони, мы играли в прятки.

Я проснулась очень живой. Потому что чувствовала каждую клеточку своего тела. И каждая эта клеточка болела нестерпимо.

Я лежала в уютной мягкой постели. На мне была лишь белая шёлковая рубашка, она успокаивающе холодила кожу, смазанную какой-то приятно пахнущей мазью. Мне сразу вспомнился день Испытания. Холод, шёлковая рубаха, старший Ветреный брат…

– Мы тебя лечили, – раздался рядом голос Лени, и я подскочила на постели, тут же пожалев об этом. – Лежи.

Лени была всё ещё бледной, но в её глазах сверкали озорные искорки.

– Всё хорошо? – спросила я сестру.

– Да, – кивнула девочка серьёзно. – Сегодня утром мы с Рэутом учили Эната говорить. У него почти получилось.

– Он тебя не обижает?

– Энат?

– Рэут.

Сестра рассмеялась, словно я сказала самую большую глупость на свете.

– Он очень добрый.

– Никто из его учеников так бы не сказал.

– Потому что вы глупые, – показала мне язык Лени.

«Потому что ты глупая», – услышала я точно наяву голос Белой госпожи, и мне стало холодно.

– Уже пришла в себя? – Рэут стоял на пороге с подносом в руках. На подносе дымилась тарелка супа и лежали два куска невероятно ароматного хлеба. Безумно захотелось есть, и неприлично заурчал живот.

Рэут поставил поднос на низенький столик у кровати.

– Лени, – сказал он, – сбегай за ложкой, я, кажется, забыл её.

Я от расстройства аж заскулила, нет,