Границы стёрлись, и теперь я видела вход в За-Гранье. Ажурные вязь подводных врат мерцала призрачным светом. Моё тело опустилось в большую чашу и замерло без движения. Спустя миг меня пронзило ледяным остриём холодного течения, и я вздрогнула, оживая, чтобы рухнуть в бездну. Стайка рыбок равнодушно проплыла мимо захлопнувшихся створок гигантской раковины, а я вынырнула в каменном водоёме, задыхаясь и выплёвывая из лёгких воду, неизвестно где.

Глава 15. Королевство Элтаннин. Сердце дракона

Дети богини Дану не спят

В люльках своих золотых,

Жмурятся и смеются,

Не закрывают глаз.

Ибо северный ветер умчит

Их за собою в час,

Когда стервятник в ущелье слетает

С вершин крутых.

Гр. «Мельница» «Неукротимое пламя»

Глядя против светила, опоясанного радугой, щурясь, Фелино наблюдал за битвой райна Гримиума и празмеи Ананты, стоя чуть в стороне, чтобы не зашибло сорванными с деревьев ветками. Визг стал тише и доносился словно из глубокого колодца. Собственно так и было. Круг, который держали Хранительницы, вибрировал силой, создавая защитные стены вокруг озера лотосов. И в этом призрачном плену бились насмерть королевская виверна и пробудившаяся богиня.

«Неужели они не понимают, что погибнут вместе с Гримиумом? – равнодушно поглядывая на застывших статуями самовил, размышлял Фелино. – К чему все это? Божественная змея несет жизнь и покой. К чему сопротивление?»

Яд Сайхан халди капля за каплей отравлял кровь юного кота, но где-то с глубине души ещё тлели остатки сомнений.

«Пос-спеш-ш-ши… С-сердце….» – ледяной змеей скользнул по мыслям чужой голос, обжигая солар болью.

Фелино вздрогнул, коротко глянул в сторону застывшего навсегда Коб-Ора, окинул взглядом поляну, на которой шла яростная борьба за Грань, развернулся и, тяжело ступая, отправился в сторону монастыря. Магия перемещения никогда не работала нормально в пределах озера лотосов. А сейчас и вовсе зашвырнет неведомо куда. И не факт, что дорога обратно отыщется.

«Как там Зерг? Зачем он полез в бездну за рыжей иномирянкой?» – сердце Фелино болезненно сжалось. От стыда или горя юноша так и не понял. Шёпот дурман-цветка не давал сосредоточиться и вытащить на волю собственные мысли и чувства.

«Что воля, что неволя, все равно», – голос мамы звучал нежно и ласково, утешая маленького расстроенного котёнка, который забился в самый тёмлый угол и отчаянно скулил от ужаса содеянного. Солар еще сопротивлялся зову, но тело, практически полностью подчиненное Сайхан халди, уверенно шагало в сторону монастырского двора, откуда легко можно было переместиться в оазис Но-Ха. В ту самую пещеру, где Фелино оставил спящую райну Эдассих.

«Сердце. Сердце. Сердце», – отсчитывал кто-то в такт движению в висках Фелино.

В какой-то момент полукровка сбился с шага, сообразив, что кинжал, которым надлежало вырезать сердце дракона, остался в змеином теле Коб-Ора. Юноша остановился, размышляя, что ему теперь делать. Но неведомая сила, взявшая над ним власть, требовала немедленных действий. И Фелино решил подняться в комнату брата и отыскать в вещах обсидиановый нож для обрядов, который брат всегда брал с собой.

Мало ли что могло произойти в странствиях, а родовой дорожник – верный помощник в дальних странствиях. Хорош против иллюзий (достаточно капли крови, добытой с помощью обсидиана, чтобы полностью разрушить наведенный морок). Им можно окончательно убить, разрушив связь живого существа с соларом и зверем.

С помощью ритуального ножа лишали магии, отрезая соединительные нити от источника. Это самое страшно наказание, известное номады. Лучше смерть, чем жизнь без силы. Солар долго не выдерживал и застывал обсидиановой слезой внутри человека, превращая того в равнодушную куклу. Лишь однажды наблюдал Фелино такого рода казнь и до сих пор с ужасом вспоминал скорую смерть соплеменника после заслуженной кары. Без источника люди теряли смысл жизни и сгорали за считанные месяцы.

«Кара… Меня тоже ждет лишение и смерть…» – в солнечном сплетение кольнула раскаленная игла, но шёпот матери утешил юношу, мысли о предательстве отступили, убаюканные иллюзиями.

Равнодушно шагая к цели, Фелино не обратил внимание на странную тишину в монастырском дворе. И даже на отдалённый монотонный звук, доносящийся со стороны внутреннего дворика.

Монахи оставили свои дела и собрались в малый круг Но-Ха, приветствуя сумерки, предваряющие Ночь полной Радуги. Совсем скоро зазвучит диджериду, гулко забьют барабаны, запоют коши музыкой ветра, воды и воздуха. Вспыхнет огонь в огромной чаше, разгоняя мрак наступающей ночи. А пока служители тянули на одной частоте один-единственный звук, сидя в позе лотоса вокруг круглого бассейна-алтаря, на дне которого в ожидании обряда лежали дудочка и тяжелый радужный пояс – символы власти рода Арракис.

Но всего этого Фелино не знал и не видел, медленно поднимаясь по ступенькам в комнату брата, уцелевшую после драки с не-богом демоном Вритру. Остановившись возле открытой двери, юноша прислушался. Тишина напрягала. Унылый звук с улицы, пробившийся в помещение в приоткрытое окно, заставил поёжиться от нехорошего предчувствия.

Но голос матери, ни на минуту не прекращающий свои ласковые речи, гипнотизировал, не позволяя думать ни о чём другом, кроме поставленной задачи. Обнаружив походный мешок Зерга, Фелино достал из потайного кармана нож, прицепил ножны к поясу и покинул келью.

Никто не встретился ему в коридорах монастыря, никто не остановил. Монастырь замер настороженным зверем, ожидая начала радужной ночи. Монахи пели заунывные песни, входя в транс. Раненых воинов благополучно переправили в охотничьи угодья Гримиума. Коб-Ор был мёртв. Иномирянки и Северный Дикий исчезли За-Гранью. Райн бился с богиней. Некому было заметить заторможенные движения кота и отсутствующий взгляд, остановить и поинтересоваться, что происходит.

Во дворе Фелино оглянулся по сторонам, прошептал слова входа и исчез в портале, чтобы через мгновенье оказаться возле водопада Мироздания. В оазисе Но-Ха стояла почти ощутимая тишина, словно мир замер, ожидая бури. Даже птицы не пели, и ветер, всегда свободно гуляющий среди гор, стих, боясь нарушить хрупкое незримое равновесие Граней, балансирующих над бездной.

Юноша замер перед водопадом, разглядывая чашу, искрящуюся юркими радугами. Нестерпимо захотелось пить, но строгий голос матери одернул и погнал кота прочь, запрещая даже прикасаться к воде. По едва заметной тропинке Фелино двинулся в сторону пещеры, где остывали останки Верховного Жреца и мёртвым сном спала райна Эдассих.

«Сердце. Сердце. Сердце», – вновь застучали в висках молоточки, набирая силу, нервируя и раздражая. Кот старался отвлечься, разглядывая местность, но голос внутри торопил его, вынуждая ускорять шаг. Идти быстрее не получалось: высокая и густая трава цеплялась за сапоги, опутывала икры и щиколотки, норовила сбить с ног. Фелино злился, продираясь сквозь заросли, но упрямо шагал вперед.

Воздух понемногу нагревался, застывал липкой ватой, не желая проникать в лёгкие. Чужая воля гнала вперед, и юноша шёл, вслушиваясь в тихий материнский шёпот, который обещал ему покой и любовь после того, как сердце дракона окажется у него в руках.

* * *

С трудом выбравшись из бассейна с водой, в котором очутилась после перехода, я рухнула на траву без сил. Лёгкие всё еще горели огнём: никогда еще так долго я не задерживала дыхание. Кашель раздирал горло, слёзы текли из глаз, тело сотрясало мелкой дрожью от ужаса пережитого. Смерть я не видела, но её тяжёлый взгляд до сих пор высверливал мой затылок. Не удержавшись, я запустила руки в мокрые волосы и хорошенько почесала голову, стряхивая навязанную переходом иллюзия.

Тяжело поднявшись на ноги, я отжала одежу, не раздеваясь, и оглянулась по сторонам. За спиной негромко шумел водопад. В его струях, словно в девичьих косах, мелькали разноцветные ленты. Зависнув на какое-то время от красоты, я наслаждалась теплом, красотой и тишиной. В какой-то момент мне показалось, что мощь водопада увеличивается, словно кто-то наверху сильней открыл кран. Я задрала голову и не удержалась от улыбки.

«Получилось!» – радостно дёрнулось в груди сердце, когда я обнаружила в небесах чужое солнце, опоясанное