Но сведения там присутствовали, и когда мы обращаемся к источникам, которые эти заслуженные ученые включают в свои блестящие работы, начинают возникать имена (и в некоторых случаях должности) послов Альфонсо Х по различным вопросам. Так, простая ревизия источников, использованных нашими выдающимися предшественниками, позволяет сразу выстроить ряд имен и должностей. Среди них постановления королей и императоров, опубликованные в серии Monumenta Germaniae Historica[419], «Бартонские анналы»[420], «Большая хроника» Мэтью Пэриса (Матвея Парижского)[421], «Гибеллинские анналы Пьяченцы»[422] и различные сборники документов, подготовленные Бёмером, Фикером и Винкельманом (как, например, «Регесты императорской канцелярии»[423]). Очевидно, одним из фундаментальных источников являются исследования Лайнхена и Домингеса Санчеса, в рамках которых были составлены списки представителей Альфонсо Х в Папской Курии[424].

Таким образом, на момент завершения этого текста можно было документально подтвердить существование 95 послов в течение правления Альфонсо Х (практически всегда это были индивидуальные посольства, как это продемонстрировано в Приложении[425]). Нам известны имена большинства из них, так же как и их сан и ранг. Эта цифра привлекает больше внимания, если учитывать, что относительно эпохи правления сына Альфонсо Х задокументированы только 16 имен. При этом мы вправе считать, что цифры эти неокончательные и могут быть увеличены в будущем, поскольку исчерпывающий анализ документации, сохранившейся в Архиве Арагонской Короны, а также в Ватиканском апостольском архиве, вполне возможно, позволит узнать гораздо больше имен послов, отправленных туда, и среди них, несомненно, будут новые. Представляется, что это хороший материал для того, чтобы начать анализ дипломатии и ее форм. Или, по крайней мере, это база, аналогичная той, которую наши учителя и коллеги-предшественники использовали, анализируя внешнюю политику Альфонсо Х, и которая, по всей видимости, позволит добиться определенных результатов.

Инструменты и люди

В последние годы говорилось о том, что в контексте развития монархами институций, которые помогали им устанавливать более полный контроль над управлением королевствами, дипломатия представляла собой особый случай. С одной стороны, XI–XV вв. стали для нее периодом всестороннего развития, как с точки зрения стандартизации документации и форм функционирования, так и охвата ее деятельности. И этот процесс был характерен для всей Европы, как недавно показали в своих работах Мёглен и Пекино[426]. С другой стороны, речь не шла о параллельном институциональном развитии, как это было в других сферах монархической организации (судопроизводство, финансы и т. д.). То есть не был создан и не развился собственный институциональный аппарат, который эволюционировал бы параллельно с инструментами и географическим охватом дипломатических миссий.

Тем не менее это не совсем так. Это верно в отношении возникновения специализированных учреждений, которых мы, действительно, не обнаруживаем вплоть до конца XV или начала XVI в., когда (в случае Кастилии) появился Государственный секретариат (Secretaría de Estado)[427]. Но, как мне удалось показать несколько лет назад в своей работе[428], также верно и то, что внутри Канцелярии существовало определенное разделение по профилю. Очевидно и общеизвестно, что Канцелярия играла для дипломатии ключевую роль, поскольку она производила всю документацию, которая должна была служить основой деятельности королевских посланников. Но дело еще в том, что в случае с кастильской Канцелярией благодаря блестящей работе Марины Кляйне о канцелярии Альфонсо Х[429] мы можем убедиться, что, начиная уже с правления этого короля, в данной среде существовала определенная специализация среди тех, кто владел латынью[430]. Писцы и секретари, использовавшие латинский язык, более активно участвовали в составлении дипломатических документов.

Это имеет понятное объяснение для такого королевства, как Кастилия, где латынь была основным языком в административной сфере. Такое положение вещей начало складываться отчасти еще при Альфонсо VIII, а к началу правления Альфонсо Х 71 % документации составлялся на латыни. При Альфонсо сотрудники канцелярии всегда писали на кастильском независимо от того, для какого королевства предназначался документ, и даже в том случае, если там использовался свой собственный язык (как в случае с галисийским, астуролеонским и баскским с их различными диалектами, которые начинали складываться)[431]. Это привело к тому, что сфера употребления латыни сократилась до документации, адресованной за пределы королевства[432], и сведущие в этом языке специалисты постоянно работали с дипломатической документацией. Этот вопрос еще предстоит подробно исследовать, хотя такая ситуация соответствует специализации, которая начала складываться среди королевских служащих в правления Альфонсо Х и Санчо IV (что так хорошо проанализировано в работе Кляйне[433]).

С этой особой ролью Канцелярии связан еще один аспект. Как показал О’Кэллэген, служба там оказывала значительное влияние на карьеру некоторых из королевских слуг, которые позднее стали епископами[434], и, как мы увидим далее, часть из них исполняла обязанности послов. Такая связь не случайна, и этому можно привести доказательства.

Каким персоналом располагала дипломатия для своего развития? Как уже было сказано, Альфонсо направил как минимум 95 послов, которые представлены в Приложении к этой работе. Заслуживает внимания тот факт, что среди них очень существенное количество (минимум 51 человек) были клириками. И внутри этой группы более половины – прелатами (28 епископов или архиепископов). Это значительное присутствие прелатов среди послов (а также среди королевских слуг в целом, что исследует Кайл Линкольн в работе, включенной в настоящее издание) уже становилось предметом исследования. В период Высокого Средневековья эта тенденция постепенно сокращается[435]. Не так давно в своем исследовании я пытался проанализировать тот необычный факт, что бóльшая часть прелатов, отправленных в качестве посланников в Рим с середины XIII до конца XV в., выполняли эту миссию именно при Альфонсо Х[436]. Как было тогда отмечено разными авторами, большое значение переговоров с Папой повлекло за собой увеличение числа представителей-епископов и стремление монарха быть представленным (в контексте борьбы за императорский трон) определенным образом в отношениях с кастильской Церковью и Святым Престолом[437].

Тем не менее это преобладание мы обнаруживаем относительно всех мест назначения, а не только Святого Престола. Во всех направлениях, которые мы проанализировали, клирики составляли большинство, за исключением случаев послов, отправленных к анжуйцам (здесь мы насчитали всего одно посольство, состоящее из двух светских лиц и одного клирика) и в ломбардские города. Несомненно, как мы покажем это далее, есть значительная разница между миссиями, связанными с имперским вопросом (и в особенности направленными в курию), и теми, что были посланы в другие западные королевства.

Еще один из анализируемых вопросов – это профессиональная