не располагаем данными обо всех резиденциях Альфонсо X, но можем заключить, что, вероятно, монарх проживал, главным образом, в королевских алькасарах, которые находились на территориях посещавшихся им мест. Так, во время пребывания в Севилье монарх останавливался в алькасаре, который он подверг значительным преобразованиям. Там был построен дворец во французском готическом стиле, соответствовавшем моде, господствовавшей в Кастилии того времени. Дворец состоял из трех больших залов с ребристыми сводами, которые сообщались между собой, соединяя главный зал с готическим двориком. В зале, расположенном на юго-западной стороне, находилась часовня Святого Климента[390]. Именно здесь Мудрый король провел свои последние годы жизни, и поскольку он часто приезжал в этот город, то сделал дворец соответствующим своему вкусу.

В Бургосе, где Альфонсо X также провел много времени, для остановок, скорее всего, выбирался замок-дворец, расположенный на возвышенной части города и служивший королевской резиденцией вплоть до правления Альфонсо XI[391], где, кроме того, в 1277 г. был приговорен к казни брат Альфонсо X, инфант дон Фадрике[392]. В Толедо его резиденцией стал королевский алькасар, который Альфонсо X практически полностью перестроил, возведя здание с прямоугольным основанием и угловыми башнями[393]. Во время своих поездок в Мурсию Альфонсо X в качестве своей резиденции использовал близлежащий замок Монтеагудо, что объясняет существование документов, подписанных в этом анклаве. Вместе с этим весьма вероятно, что во время своих пребываний в городе Мурсия в период между 1271 и 1273 гг. он располагался в городском алькасаре[394]. В остальных местах – Сеговии, Вальядолиде, Кордове или Хересе – его резиденциями служили крепости этих городов.

Вместо заключения

Данные, сохранившееся в хрониках и в дошедшей до нас документации, позволяют нам в определенной мере приблизиться к реконструкции передвижений, совершавшихся Альфонсо X на протяжении всего его правления. На самом деле, отсутствие их описаний вынуждает нас пользоваться датировками королевских документов со всеми вытекающими отсюда проблемами. В любом случае, очевидно, что для двора Альфонсо X, как и для дворов других королей Средневековья, было характерно постоянное передвижение с места на место, что обусловливалось идеологической повесткой, устанавливавшей прямую связь между мобильностью королей и государственным управлением[395]. Физическое присутствие Альфонсо X на местах играло роль символического акта, воплощавшегося в церемонии торжественного въезда короля, что, хоть практически и не описывалось в хрониках, непременно должно было быть реализовано. Фактически, основная часть поездок, совершенных Мудрым королем, была связана с решением политических задач, а его физическое присутствие в определенных местах иногда объяснялось намерением продемонстрировать свою власть и предотвратить какие-либо вспышки оппозиционных настроений.

Как и в случае других монархов, видно, что Альфонсо X в своих передвижениях отдавал предпочтение одним местам перед другими, и также то, что в конкретных пунктах его пребывание отличалось особой длительностью. Так, в первую очередь выделяется Севилья, где его длительное пребывание объясняется отчасти политическими проблемами – организацией завоеванных территорий или ведением войны в Андалусии – а отчасти его пристрастием к этому городу, в котором он провел настолько много времени, что там, по сути, протекла треть его правления. Внушительность проведенного монархом в Севилье времени позволяет даже считать этот город «де-факто столицей королевства без столицы»[396], о чем свидетельствуют большое количество привилегий, которые он предоставил как консехо, так и севильской Церкви, и выполненные им значительные преобразования севильского алькасара. Роль Севильи в качестве королевского двора несколько снизилась в периоды правлений Санчо IV и Фернандо IV, а затем снова стала восстанавливаться к концу правления Альфонсо XI и во время правления Педро I. Подобным образом обстояло дело и с Мурсией – исключительно любимой монархом, который завоевал ее, еще будучи наследником престола: после смерти Мудрого короля город ждал упадок. Значение Толедо также снизилось после правления Санчо IV, в то время как положение Вальядолида укреплялось на протяжении всего следующего столетия в то время, как Бургос имел относительно меньшую значимость[397].

Оскар Вильярроэль Гонсалес

Дипломатия на службе у власти: пример Альфонсо X

Очевидно, что одним из наиболее известных направлений деятельности Альфонсо Х была масштабная внешняя политика, направленная на достижение его целей как на полуострове, так и в других частях Европы. В рамках этой политики так называемое fecho del imperio (борьба за имперский престол в 1256–1275 гг.) было, несомненно, важнейшим моментом, с которым связана развитая королем значительная деятельность. Тем не менее это была лишь одна из линий, поскольку монарх очень активно вступал в контакт с различными европейскими королевствами и представителями власти. Эти факты общеизвестны, и вопросы подобного рода, представляющие собой одни из наиболее ярких страниц политики Альфонсо Х, изучаются уже давно различными авторами, многие из которых будут упомянуты в данной работе.

Какой бы ни была его цель: добиться главенства (более или менее феодального типа) на полуострове или в качестве наследника Штауфенов претендовать на позицию гегемона на европейском уровне, определенно этот монарх проводил обширнейшую и активную внешнюю политику, реализовывавшуюся в многочисленных кругах, с которыми он поддерживал более или менее активные отношения и контакты. От Норвегии до земель татар, в Португалии, Арагоне, Константинополе, ломбардских городах, Египте… Его деятельность была по-настоящему значительной, хотя, учитывая опыт его предшественников, нельзя сказать, что это было отправной точкой кастильской дипломатии[398].

Однако нет сомнений в том, что о внешней политике именно этого монарха мы можем узнать больше всего, по крайней мере, это относится к XIII в., а, возможно, и к значительному периоду Высокого Средневековья. И, как уже упоминалось, этому вопросу историками было уделено значительное внимание, начиная еще с работ Бальестероса[399] и вплоть до самых новых исследований Гонсалеса Хименеса[400] или Сальвадора Мартинеса[401], включая труды таких классиков как О’Кэллэген[402], Эстепа[403] или Айяла Мартинес[404]. Тем не менее обычно к проблеме подходили с точки зрения политической истории или анализируя внешнюю политику как таковую, оставляя в стороне более маргинальный взгляд на дипломатию. Это касается не только правления Альфонсо Х, но и всего периода Средневековья. Дело в том, что, как выразился Мигель Анхель Ладеро, история дипломатии всегда была «своего рода бедным родственником», поскольку ее сфера обычно смешивалась с историей сугубо политической[405]. Лишь по мере того, как более детально разрабатывалась и развивалась так называемая «новая политическая история», стало уделяться больше внимания дипломатии как таковой, а в последние годы это приобрело гораздо более конкретную и определенную форму, что привело к настоящему обновлению истории дипломатии.