Он мрачно усмехнулся, а затем удивил меня, перекатившись с меня.

— Не хочешь посетить туалет?

После нескольких часов, проведенных в наручниках на кровати, я бы подумала, что ответ очевиден. Но если он думал, что я буду умолять об этом снова, он ожидал другого. Сначала я обмочу его кровать.

— Да.

Ничего не говоря, он расстегнул ремешки на моем запястье.

Подозрительно глядя на него, я потерла запястья и попыталась вернуть чувство в онемевшие руки.

— В чем подвох?

— Никакого подвоха. Я доверяю тебе сходить в туалет, а потом вернуться в постель.

— А если я этого не сделаю?

— Тогда я буду преследовать тебя — и тебе не понравится, что случится, когда я тебя поймаю.

Мое сердце сильно билось в груди, возбуждение от того, что я ослушалась его, проникало в меня, заманивая меня, несмотря на риск. А это было очень рискованно. Моя жизнь была в руках этого человека. Ничто не мешало ему снова посадить меня в клетку. Черт, он мог бросить меня в океан, зная мою слабость. Он может пытать меня. Он мог отрезать части тела и отправить их по почте моему отцу, если бы захотел.

И все же желание взбунтоваться не покидало меня.

— Я буду хорошей, — сказала я ласково. Слишком мило, но мне действительно нужно было в туалет и побыть с ним наедине.

Его брови опустились, как будто он мне не доверял.

— И не доставляй себе удовольствия там, потому что я узнаю и накажу тебя.

— Серьезно, как тебя до сих пор не убила женщина? Ты самый худший.

— Vai avanti — иди, — сказал он и махнул рукой в сторону ванной.

Дверь ванной была почти полностью закрыта, когда он заговорил.

— О, я забыл упомянуть, что я буду проверять везде, когда ты вернешься в постель. Так что не вздумай прятать где-нибудь пружину от бумажного рулона.

Я замерла. Значит, он узнал, как я сбежала из клетки. Полагаю, мне не стоит удивляться.

— Я не знаю, о чем ты говоришь.

— Думаю, мы увидим, когда ты вернешься, нет?

Ублюдок.

Я не спеша воспользовалась туалетом и умылась. Когда я чистила зубы, я смотрела на бритву Энцо и острые лезвия. Мне захотелось взять одно, спрятать и использовать его, чтобы обеспечить себе свободу. Но он ожидал, что я пронесу оружие из ванной. Неужели он будет обыскивать меня?

Я сжала мышцы попы, крепко зажмурившись, чтобы не пустить его. Лучше бы он даже не пытался.

Выпив немного воды из крана, я решила посмотреть ему в лицо.

Какой бы ад он сегодня для меня ни приготовил, я выдержу.

Я отперла дверь и шагнула в спальню. Он лежал там же, где я оставила его на кровати, только выглядел он встревоженным, напряженным. Черты его лица были суровыми, тело неестественно неподвижным, когда он смотрел на воду. Когда он увидел меня, его взгляд сузился, словно он пытался заглянуть мне в мозг. Я подошла с высоко поднятой головой к своей стороне кровати и стала ждать.

— Ну что?

— Ложись.

Вместо этого я повернулась к нему всем телом.

— Оружия нет, как видишь.

— Я отдал приказ, Джиа. Ложись на кровать.

— Я запрещаю, Д'Агостино.

Его рот дернулся, как будто я показалась ему забавной.

— Тебе будет легче, если ты не будешь создавать проблем.

— Но мне нравятся неприятности, — не задумываясь, ответила я, потому что это было правдой.

Но я не подумала о том, как это прозвучит. По сути, я бросала ему вызов.

Его выражение лица стало жестким, немного пугающим.

— Я буду считать до трех. Если до этого времени ты не будешь в постели, я приду за тобой, и это будет иметь последствия.

Мы уставились друг на друга, и я старалась не реагировать, обдумывая это. Я понятия не имела, что он сделает, если я его ослушаюсь, но, если я хотела проникнуть к нему в душу, я должна была играть в его игру. Пока что.

Я опустилась на кровать и вытянулась. В его глазах цвета эспрессо вспыхнуло удовлетворение, затем он сказал:

— Руки над головой.

— Тебе не нужно меня удерживать.

— Я решаю, нужно это или нет. Руки, сейчас же.

Медленно я подняла руки. Он протянул руку и закрепил наручник на одном запястье. Затем он встал и обошел вокруг меня, чтобы закрепить наручники и на другой руке.

Я уставилась на него, гадая, что он собирается делать. Мне не нравилось быть настолько выбитой из равновесия с кем-либо, особенно с мужчиной, который поклялся использовать меня в качестве мести.

— Что теперь? — не удержалась я и спросила.

Он не ответил, проходя к краю кровати. Его сильная обнаженная грудь отвлекала внимание в солнечном свете, а мириады шрамов и грубых отметин пересекали его кожу, как дорожная карта. Это был жестокий человек, непреклонный и не боящийся насилия, но он так нежно обращался со мной прошлой ночью, после того как спас меня. Что это значит?

Я сжала губы, когда он достал набор таких же фиксаторов у изножья кровати. О, черт. Неужели он хотел зафиксировать и мои ноги?

На этот вопрос вскоре был дан ответ, когда он схватил меня за лодыжку и застегнул наручники на моей ноге.

— Тебе не нужно этого делать, — поспешно сказала я. — Я никуда не пойду.

Благодаря фиксаторам запястья.

Наручник плотно затянулся на моей правой ноге. Удовлетворенный, он перешел на другую сторону, и я начала делать глубокие вдохи, борясь с желанием брыкаться и бороться.

Что он планировал? Зачем я ему понадобилась на кровати? С любым другим мужчиной я бы решила, что это какая-то сексуальная игра, но Энцо больше любил наказание, чем удовольствие.

Когда я была связана, он забрался на кровать, его мышцы заходили ходуном, когда он проползал между моих бедер, и мои нервы дергались и извивались в животе. Это было нехорошо. Почему я не боролась с ним раньше? Теперь наши должности должны были поменяться местами, чтобы я могла ползать по нему и сводить его с ума.

Его ладони скользнули по моим бедрам, и по коже побежали мурашки. Он щелкнул по моему пирсингу один раз, его голос стал соблазнительным шепотом.

— Должен ли я позволить тебе кончить, bambina — малышка?

Маленькая девочка.

В моей киске расцвело тепло, эти слова зарядили так, что мне было трудно разобраться.

Черт. Как будто он мог заглянуть в мои мысли, чтобы понять, как лучше мной манипулировать.

— Не надо, — умоляла я, даже не заботясь о том, что мои слова