Очевидно, не я одна была возбуждена тем, что только что произошло. ЭтоЭто было именно то, чего я хотела. Он не был неуязвим для меня, а значит, у меня было рычаг давления.

Не испытывая ни капли стыда, я вышла на палубу, благодарная за то, что почувствовала солнце на своей коже. Быть голой меня никогда не беспокоило, а время, проведенное в окружении дизайнеров и моделей заставило меня понять, что у меня нет ничего особенного. Я наклонила лицо к небу и потянулась, давая ему возможность хорошенько рассмотреть меня.

Когда я наконец села, он переместился в своем кресле и протянул руку между ног, чтобы подстроиться. Ха. Я надеялась, что он был твердым и несчастным.

Я потянулась за водой.

— На этот раз ты не заставишь меня сидеть у твоих ног?

— Ты так хочешь есть с моей руки, питомец?

Он снова переключил внимание на меня, хотя в прошлый раз он был единственным, кто бросился из комнаты. То, что он не хотел повторять этот опыт, говорило о многом.

Вместо ответа я сосредоточилась на еде. Я взяла пасту с овощами и принялась за еду. Долгое время он ничего не говорил, только хмуро смотрел на меня.

— Ты голодна, — прокомментировал он, как будто это было каким-то большим откровением.

— Да, гений. Обычно так бывает, когда людям долго не дают еды. — Я бросила на него острый взгляд. — Разве тебя не кормили в темнице Раваццани?

Он фыркнул и уставился на воду.

— Нет.

Господи. Он пробыл там несколько дней.

— Ты голодал после побега?

— Я не мог есть твердую пищу в течение двух месяцев.

В моем желудке поселился намек на жалость, но я отогнала его. Он похитил и ранил мою сестру. Что бы ни случилось с ним в подземелье, это было заслуженно.

Я уставилась на его палец с отсутствующим кончиком. Это беспокоило его?

Фаусто отдал этот кусок руки Энцо Фрэнки в качестве поганого подарка.

Знал ли Энцо об этом?

— Любуешься работой своего свояка? — Энцо отпил воды и сжал пальцы на руке, которую я изучал.

— Это были те пальцы, которыми ты входил в меня?

Он сделал паузу, как будто вопрос удивил его.

— Нет. Я использовал эту руку. — Он поднял другую руку со стола и поднес пальцы к носу.

Cristo — Господи, мне нравится, как ты пахнешь, micina — котенок.

— Ты животное. — Я наклонила подбородок к руке с отсутствующим пальцем, не желая пока отпускать его. — Было больно?

— Немного, но не так сильно, как во время операции по восстановлению после инфекции.

Ух ты. Я подавила вздрагивание, а потом чуть не ударила себя. Я не должна жалеть его. Я вернула свое внимание к еде, решив не задавать больше не задавать ему никаких вопросов.

— Она также онемела, — продолжил он. — Так что если я хочу почувствовать тепло твоей киски или попки, я должен использовать другую руку.

— Теперь мы можем перестать говорить об этом.

— Но почему? Ты не хочешь услышать, как мне пришлось заново учиться смыкать свой кулак и как печатать? Как иногда, клянусь, я чувствую зуд?

Я доела кусочек, который жевала, затем вытерла рот салфеткой.

— Я не чувствую к тебе никакого сочувствия. Ты знал, на что подписывался, когда согласился стать доном, и еще раз, когда взялся за Фаусто Раваццани.

Его выражение лица стало таким угрожающим, таким злым, что у меня волосы встали дыбом.

— Ты говоришь о вещах, которых не понимаешь. Если ты не узнаешь свое место, я отправлю тебя обратно в клетку.

— А какое у меня место, Энцо? Я не твоя гостья и не твоя любовница, так что ты не получишь ни моего сотрудничества, ни моего молчания. Посади меня обратно в эту чертову клетку, если тебе это не нравится.

— Ты думаешь, я не могу заставить тебя сотрудничать? — Он отодвинул стул от стола и встал. Выпуклость между его ног все еще была там, все еще заметная. Потянувшись, он провел рукой по моей шее и поднял меня на ноги. — Я вижу, что ты смотришь на мой член. Может, мне стоит засунуть его тебе в горло, чтобы ты подавилась им.

Я проигнорировала то, как мое тело отреагировало на его грубые слова.

— Я откушу его, если ты это сделаешь.

Его пальцы сжались, большие пальцы поглаживали мою кожу.

— Я так не думаю. Я думаю, ты хочешь, чтобы мой член был у тебя во рту так же сильно, как я хочу его туда засунуть.

Я уставилась на него. Все внутри меня говорило мне бороться, вырываться.

Логически я понимала, что не должна этого делать, но я была большим клубком гормонов и гнева рядом с этим мужчиной. Но ничего из этого не дало бы мне того, что мне нужно, а именно — заслужить его доверие. Я должна была сохранять спокойствие, постоянно держать себя в руках.

Я должна была играть в его игру, а затем победить его в ней.

Я облизала губы.

— Может быть, и заслуживаю, но ты еще не заслужил.

Он посмотрел на меня так, будто у меня две головы.

— Ты думаешь, я должен заслужить от тебя минет?

— Я не делаю это для любого случайного парня, которого встречаю. — Я толкнула его в грудь, чтобы увеличить расстояние между нами, и, к удивлению, он отпустил меня.

Его взгляд сузился, изучая меня, когда он вернулся на свое место. Я взяла себе еще одну оливку, прежде чем опуститься на стул. Мне нужно было съесть как можно больше. Кто знал, когда он накормит меня снова?

Он растянулся в своем кресле.

— Dai — Давай, Джианна. Тебе не нравится делать минет?

Что это значит? Я услышала осуждение в его голосе. Неужели он думал, что раз мне нравятся мужчины, то я должна любить держать их члены во рту?

— Я этого не говорила. Я сказала, что не делаю этого для случайных людей. Это должен быть кто-то, кто мне действительно нравится.

— Почему? Я ел твою киску и ненавижу тебя.

Каждый мускул в моей нижней половине сжался при воспоминании. Это было чертовски фантастично.

— Хорошо, но большинству парней это не нравится.

Его челюсть упала, и он несколько раз моргнул.

— Проваливай нахуй отсюда. Ты лжешь.

Когда я не ответила, его рот искривился в знающей, зловещей улыбке. Именно тогда я поняла свою ошибку.

Он мгновенно набросился на эту новую информацию, его тело наклонилось к моему.

— Ты кому-то делала минет