— Они не знают наших настоящих имен. Кроме того, мы постоянно двигаемся, никогда не задерживаясь надолго на одном месте.

— Ну, ты можешь тусоваться со мной в течение дня. Мне безумно скучно.

— Я не должен оставаться слишком долго. — Он налил себе вина. — Моему брату не понравится, если я буду здесь.

— К черту то, что думает Энцо. — Я сделала большой глоток белого вина. — Он мудак.

— Он не всегда был таким, — сказал Массимо. Комментарий был похож на то, что Вито сказал мне еще в клетке, что подземелье изменило Энцо к худшему.

— Прости, но я тебе не верю, — пробормотала я. — Я знаю, что он сделал с моей сестрой.

Массимо пожал плечами, прежде чем откинуться на спинку стула с бокалом вина в руке.

— По большей части он оставлял ее, чтобы тусоваться с Мариэллой в пляжном домике.

Я не хотела обсуждать с Массимо концепцию гостеприимства Энцо. Поговорим о проигранной битве. Поскольку он казался болтливым, я решила вместо этого выкачать из него информацию.

— Какой была Мариэлла?

Он издал какой-то звук и повернул лицо к солнцу.

— A stronza — стерва. Но она была прекрасна и делала все, о чем просил ее мой брат.

Что-то в этом меня беспокоило. Мне не нравилось думать о том, что Энцо доминирует над еще одной женщиной, заставляя ее делать то, что ему заблагорассудится. Подожди, еще один? Я имел в виду любой. Мне не нравилось думать о том, что он доминирует над какой-либо женщиной.

Черт, это тоже звучало неправильно.

Я отхлебнула еще вина.

— Что с ней случилось?

— Она в Милане, живет с каким-то дизайнером. Может быть, вы его знаете? Брунелло Калли.

Я знала о Брунелло. Он был старше и очень требователен. Модели постоянно жаловались на него.

— Он кажется немного староват для нее.

— Некоторым женщинам нравятся мужчины постарше, не так ли?

Я обдумывала это, выпивая еще вина.

— Сколько лет тебе и твоим братьям?

— Мне двадцать восемь, Вито тридцать два. Энцо тридцать восемь.

Черт, он был на восемнадцать лет старше меня. Почти вдвое старше меня. Почему я не испытала отвращения?

Отложив это пока в сторону, я спросил:

— Между вами четыре года?

— Я же говорил, нет? Я думаю, можно с уверенностью сказать, что никто из нас не был случайно рожденным.

— Я так понимаю, ваши родители не были счастливы в браке?

Он фыркнул.

— Когда мы росли, в нашей семье не было никого счастливого. Мой отец был жестоким человеком. Энцо не понравится, что я тебе рассказал, но это правда.

Ой, это было мрачно. Возможно, мой отец игнорировал меня, но у нас с сестрами было счастливое детство. В основном потому, что Фрэнки заботилась об Эмме и обо мне. Кто знает, что было бы, если бы не моя старшая сестра?

— А как насчет жены Энцо?

— Ты очень интересуешься моим братом. — Он изучал меня, и мне было наплевать на предположение, освещавшее его темный взгляд. — Если ты надеешься понять его, ты напрасно тратишь свое время, красавица.

В это я верила.

— Зови меня Джиа. И почему ты говоришь, что это пустая трата времени?

— Потому что он всегда на шаг впереди. Его невозможно перехитрить.

Может быть, а может быть, и нет. Энцо никогда раньше не сталкивался с кем-то вроде меня.

— Возможно, но мне любопытно узнать о женщине, которая делает вид, что ничего не видит, в то время как ее муж так открыто ведет себя со своей любовницей.

Массимо, казалось, был сбит с толку моим замечанием.

— Вот так здесь все делается. Ни одна хорошая итальянская жена не хочет, чтобы ее муж был таким.

Здравствуй, патриархат. Приятно снова тебя видеть.

— Откуда ты это знаешь? Ты когда-нибудь спрашивал ее?

— Ну нахуй! Спросить жену Энцо, нравится ли ей трахаться? Ma sei pazza — да ты сума сошла?

— Что это значит?

— Ты с ума сошла?

Итак, мужской версией «сумасшедшего» было pazzo. Я должна была запомнить это слово.

— Женщины тоже любят трахаться, Массимо.

— Я знаю это, — пробормотал он, не встречаясь со мной взглядом. — Но не жены. Они выбраны за чистоту, чтобы присматривать за нашими домами и растить наших детей.

Это звучало так, словно он слышал это сотни раз, а потом запомнил. Я сделала жест рукой, сжимая пальцы вместе и встряхивая ими.

— Как вы, итальянцы, говорите, cazzata — хуйня!

Он усмехнулся, ветер взъерошил его темные волосы.

— Ты мне нравишься. Ты забавная.

Смешно, что феминизм был здесь в новинку.

— Брак — это долго и тяжело. Когда ты выбираешь супруга, ты должна найти того, кто уважает тебя, кто равен тебе.

— Я вроде как отключился после того, как ты сказала «долго и тяжело», — сказал он с ухмылкой.

Смеясь, я сорвала помидор черри с салата и бросила ему в голову.

— Ты отвратителен.

— И к тому же очаровательный. Признай это.

На самом деле так оно и было. Я понятия не имела, как Массимо и Энцо могут быть родственниками.

— Хорошо, да. В тебе есть определенный шарм для женщин, которым нравятся пещерные люди.

— Как это у пещерного человека? Я думаю, мы должны закончить наш обед, а затем взять эту бутылку вина в джакузи.

Это звучало как отличная идея, за исключением одной проблемы.

— У меня нет купальника.

— Одежда Мариэллы, вероятно, все еще на борту. Я могу найти ее для тебя.

О, супер. Как раз то, чего я хотела. Одеваюсь, чтобы выглядеть как бывшая любовница Энцо.

Тем не менее, джакузи звучало как хорошая идея.

— Ладно. Есть шанс, что ты освободишь меня? — Я указала на манжету вокруг моей лодыжки.

— Если я это сделаю, мой брат вздернет меня за яйца, красавица.

— А он не разозлится, что ты здесь?

— Они с Вито заняты работой. Обычно они весь день звонят и пишут по электронной почте.

— Итак, чем ты занимаешься?

— Бо… смотрю фильмы, лежу на солнышке. Плаваю. Говорю с командой.

Неудивительно, что он тусовался и нюхал кокаин. Массимо стремился к ответственности, а Энцо не давал ему ничего делать.

— Тогда мы можем развлекать друг друга.

— Va bene — отлично. — Он отодвинулся от стола и встал. — Я схожу за вещами Мариэллы.

— Ты можешь оказать мне еще одну услугу?

— До тех пор, пока это не потребует твоего освобождения, да.

— Это не так. Мне нужны бумага и карандаши, чтобы рисовать.

— Типо, рисунки?

— Проекты. Я собираюсь стать дизайнером одежды.

Он ухмыльнулся мне сверху вниз.

— Я люблю одежду, но модели мне нравятся больше.

Я закатила