Я не собирался говорить обо всем этом прямо сейчас.

— Именно поэтому ты приехал сюда?

— Я только что узнал от моего знакомого из Questura di Milano. Раваццани пытается сделать анализ ДНК девушки, найденной при взрыве в баре.

Я сделал паузу, мой напиток был на полпути ко рту.

— Che cazzo — какого хера?

— Такова была моя реакция. Он подозревает, что это не Джиа.

— Как?

— Понятия не имею.

— Пойдем в дом и позвоним Раваццани. В конце концов, я еще не выразил сочувствия.

— Ты уверен, что это разумно?

— Он будет ждать, что я позвоню. — В конце концов, это было то, что мы делали. Мы использовали любую возможность, чтобы замахнуться друг на друга. Если я не нанесу рану, он задумается, почему, и заподозрит мое участие.

— Это выглядит подозрительно, если я не позвоню.

Мы зашли в дом, и пока Вито набирал номер, я установил на своем телефоне звуки города. Он положил телефон на стол рядом со мной, когда тот зазвонил. Глубоко вдохнув, чтобы успокоиться, я стал ждать, пока testa di cazzo — придурок, ответственный за все мои неприятности, возьмет трубку.

— Pronto — Алло, — сказал знакомый глубокий голос, который я все еще слышал в своих кошмарах.

— Ciao — Привет, Раваццани. Come stai — Как дела?

— Д'Агостино. Прошло много времени. — На заднем плане послышалось движение, как будто он шел куда-то в укромное место.

— Надеюсь, я не застал тебя в неудачное время, — сказал я. — Я слышал, что в последнее время ты не так много работаешь. — Ходили слухи, что он в основном проводит время со своей женой и детьми — то, что делал бы и я, если бы он не украл у меня жизнь.

— У меня всегда есть время для тебя. Как твой отпуск?

Отпуск. Bastardo — ублюдок.

— Я позвонил, чтобы выразить свои соболезнования.

Он молчал долгую секунду.

— По поводу?

— Твоя своячка. своячка Я слышал, она попала в ужасную аварию. Как жальжаль.

— Да, очень ужасно. И любопытно.

Я старался, чтобы мой голос был легким.

— Это так?

— Записи с камер на улице и в ресторане были удалены дистанционно. Потребуется талантливый компьютерный хакер, чтобы стереть эти камеры.

Да, это так — именно поэтому я нанял самых талантливых хакеров в Европе.

— Это странно. Значит, есть подозрения в нечестной игре?

— Мир, в котором мы живем, всегда подозрителен, не так ли?

— Sì, certo — Да, конечно. Именно поэтому я расследую поджог одного из моих объектов. Это в Поццуоли, недалеко от Неаполя.

Молчание с другого конца.

— Я не понимаю, — продолжал я, — потому что дом даже не был оформлен на мое имя. Кто бы ни пришел меня искать, он должен был быть очень разочарован, найдя его пустым. Даже разгневан.

Я почти слышал, как он скрежещет зубами, прежде чем он сказал:

— Может быть, они проделали большой путь и подумали, что меньшее, что ты можешь сделать, это быть там, чтобы поприветствовать их.

— Наверное, но неожиданные гости никогда не бывают желанными. Я планирую переговорить с тем, кто их пригласил. — Другими словами, Джулио Раваццани.

— Я понимаю. Я чувствую то же самое по отношению к тому, кто виновен в смерти моей свояченицы.

— Удивительно, что твое имя не защитило ее в твоей собственной стране, не так ли? Должно быть, это больно. Значит ли это, что ты опускаешься, Фаусто?

— Думаю, со временем мы увидим. Сейчас я должен повесить трубку. Я нужен своей жене и детям. Ты ведь помнишь, как это было? Должно быть, тебе тяжело так долго быть оторванным от семьи.

Я сжал кулаки и представил, как вырываю бьющееся сердце из его груди.

— А как поживает твоя la tua bella moglie — твоя красивая жена? Пожалуйста, передай ей привет.

Он повесил трубку.

Вздохнув, я закрыл глаза. Я так сильно его ненавидел.

— Он подозревает меня.

— Да, это ясно, — согласился Вито. — Но он все еще не знает о несчастном случае с Анжелой.

Это было облегчением.

— А значит, он не знает, что Лука и Никола в Англии. — У него теперь были маленькие дети, и они стали бы честной игрой — возможность, которой любой отец хотел бы избежать.

Вито потянулся, чтобы выключить звук на моем телефоне, когда я не сдвинулся с места.

— Я могу попытаться отложить тест ДНК, если хочешь.

— Да, все, что потребуется. Если офицер не хочет брать взятку, давай попросим Стефано или одного из других удалить все необходимые записи, чтобы замедлить процесс.

— Конечно. Ты поднимешься в офис?

Я проверил свои часы. Она была скованна в течение трех часов, голая и возбужденная. Достаточно ли она настрадалась?

Предвкушение захлестнуло меня, когда я подумал о ее набухшем клиторе, давящем на металлические украшения. Соски затвердели в прохладном воздухе. К тому времени, как я вернусь, моя micina — котенок будет в бешенстве, отчаянно требуя облегчения. Я не мог ждать.

Пора было пойти и поиграть с моей любимицей.

Джиа

Я проснулась в ловушке и дезориентированная.

Подушки и мягкие простыни. Точно, кровать Энцо. Он оставил меня здесь, и я снова заснула. Я попыталась пошевелиться, но не смогла. Что-то тяготило меня.

Тогда я полностью проснулась, прищурив глаза от яркого солнечного света, проникающего сквозь стекло. Вдали, насколько я могла видеть, не было ничего, кроме синего цвета.

Почему я не могла пошевелиться?

— Наслаждаешься сном?

Вот засранец! Я извернулась и оттолкнулась ногами, чертовски надеясь, что зацепила его за причиндалы.

— Отстань от меня!

Он усмехнулся.

— Жаль. Ты мне нравилась сонной и сладкой.

Я попыталась отпихнуть его подальше без помощи рук.

— Освободи меня, Энцо.

В мгновение ока он оказался сверху, все его твердые мышцы прижали меня так, что я не могла пошевелиться. О, Господи. Я чувствовала его везде, особенно его член, который упирался мне в живот. Борьба с ним только возбуждала нас обоих, и теперь я думала о сексе. Об этом большом члене и о том, что он будет чувствовать внутри меня.

И я ненавидела его за это.

Горячее дыхание обдало мою щеку, когда он прижался ко мне.

— Ах, тебе нравится трахаться и драться, когда ты просыпаешься, не так ли, troietta — потаскушка? — Его губы пробежались по моей челюсти, заставив меня вздрогнуть.

— Отстань от меня. — Мой голос был слабым, как будто мое тело не было полностью согласно с этим решением.

— Ты готова умолять об этом? — Он уперся бедрами в мою щель, и я чуть не застонала, когда мой пирсинг уперся в его ствол.

— Я никогда