На с. 404 и 405 «Русской старины» сего года читается следующий рассказ, сообщенный г. Семевскому Алексеем Николаевичем Вульфом, приятелем Пушкина и его соседом по селу Михайловскому:

«Еще около 1818 года, в бытность поэта в Петербурге, одна славная тогда в столице ворожея сделала зловещее предсказание Пушкину, когда тот посетил ее с одним из своих приятелей. Глядя на их руки, колдунья предсказала обоим насильственную смерть. На другой день приятель Пушкина, служивший в одном из гвардейских полков ротным командиром, был заколот унтер-офицером. Пушкин же до такой степени верил в зловещее пророчество ворожеи, что, когда в последствии, готовясь к дуэли с известным “Американцем” графом Толстым, стрелял вместе со мною в цель, не раз повторял: “Этот меня не убьет, а убьет белокурый, – так колдунья пророчила”. И точно Дантес был белокур».

Это рассказ А.Н. Вульфа.

О странном этом предсказании, имевшем такое сильное влияние на Пушкина, было упоминаемо до сих пор в печати:

1) в «Москвитянине» 1853 года, стр. 52, том X, в статье Льва Пушкина;

2) в «Казанских Губернских Ведомостях» 1844 года, 2-е прибавление, в статье г-жи Фукс;

3) в «Московских ведомостях» 1855 г. № 145 в статье Бартенева, который вполне передал в ней и рассказ г-жи Фукс;

4) в брошюре А.Н. Муравьева «Знакомство с русскими поэтами» Киев, 1871.

Вот свидетельство Льва Сергеевича Пушкина:

«Известность Пушкина, и литературная, и личная, с каждым днем возрастала. Молодежь твердила наизусть его стихи, повторяла остроты его и рассказывала анекдоты. Все это, как водится, было частью справедливо, частью вымышлено. Одно обстоятельство оставило Пушкину сильное впечатление. В это время находилась в Петербурге старая немка по имени Киргоф. В число различных ее занятий входило и гадание. Однажды утром Пушкин зашел к ней с несколькими товарищами. Г-жа Киргоф обратилась прямо к нему, говоря, что он человек замечательный, рассказала вкратце его прошедшую и настоящую жизнь; потом начала предсказания сперва ежедневных обстоятельств, а потом важных эпох его будущего. Она сказала ему между прочим: «Вы сегодня будете иметь разговор о службе и получите письмо с деньгами». О службе Пушкин никогда не говорил и не думал; письмо с деньгами получить ему было неоткуда; деньги он мог иметь от отца, но, живя у него в доме, он получил бы их, конечно, без письма. Пушкин не обратил большого внимания на предсказания гадальщицы. Вечером того дня, выходя из театра до окончания представления, он встретился с генералом Орловым. Они разговорились. Орлов коснулся до службы, и советовал Пушкину оставить свое министерство и надеть эполеты. Разговор продолжался довольно долго, по крайней мере, это был самый продолжительный из всех, которые он имел о сем предмете. Возвратясь домой, он нашел у себя письмо с деньгами. Оно было от одного лицейского товарища, который на другой день отправлялся за границу: он заезжал проститься с Пушкиным и заплатил ему какой-то карточный долг еще школьной их шалости. Г-жа Киргоф предсказала Пушкину разные обстоятельства, с ним в последствии сбывшиеся, предсказала его женитьбу и, наконец, преждевременную смерть, предупредивши, что должен ожидать ее от руки высокого белокурого человека. Пушкин, и без того несколько суеверный, был поражен постепенным исполнением этих предсказаний, и часто об этом рассказывал».

Это свидетельство Льва Сергеевича Пушкина.

Вот подробности, изложенные в статье г. Бартенева.

«Кажется, к этому времени следует отнести столь известное предсказание гадальщицы, которое, к нашему горю, сбылось во всей точности. Едва ли найдется кто-либо не только из друзей Пушкина, но даже из людей, часто бывавших с ним вместе, кто бы не слыхал от него более или менее подробного рассказа об этом случае, который и принадлежит к весьма не многому числу загадочных, но в то время достоверных происшествий. Во всякое искренней беседе Пушкин воспоминал о нем, и особенно когда заходил разговор о наклонности его к суеверию и о приметах. Так, между прочим, в 1833 году, в Казани, он передавал его известной писательнице, Александре Андреевне Фукс, которая и сообщила его публике в своих «Воспоминаниях о Пушкине»[79].

«Поздно вечером, за ужином, разговорились о магнетизме и о своей вере в него, Пушкин начал так рассказать г-же Фукс и ее мужу: быть так суеверным заставляет меня один случай. Раз пошел я с Н.В.В.[80] ходить по Невскому проспекту, из проказ зашли к кофейной гадальщице. Мы попросили ее нам погадать, и, не говоря о прошедшем, сказать будущее. “Вы, – сказала она мне, – на этих днях встретитесь с вашим давнишним знакомым, который Вам будет предлагать хорошее по службе место; потом, в скором времени, получите через письмо неожиданные деньги; третье, я должна Вам сказать, что Вы кончите Вашу жизнь неестественной смертью”. Без сомнения, я забыл в тот же день и о гадании, и о гадальщице. Но спустя недели две после этого предсказания, и опять на Невском проспекте, я действительно встретился с моим давнишним приятелем, который служил в Варшаве, при Великом Князе Константине Павловиче, и перешел служить в Петербург; он мне предлагал и советовал занять его место в Варшаве, уверяя меня, что Цесаревич этого желает. Вот первый раз после гадания, когда я вспомнил о гадальщице. Через несколько дней после встречи со знакомым, я, в самом деле, получил с почты письмо с деньгами – и мог ли я ожидать их? Эти деньги прислал мой лицейский товарищ, с которым мы, бывши еще учениками, играли в карты, и я обыграл: он, получив после умершего отца наследство, прислал мне долг, которого я и не только не ожидал, но и забыл о нем. Теперь надобно сбыться третьему предсказанию, и я в этом совершенно уверен».

«Этот рассказ, в верности передачи которого ручается благоговейное уважение г-жи Фукс к памяти Пушкина, далеко не полон. Из достоверных показаний друзей поэта оказывается, что старая немка, по имени Киргоф, к числу разных промыслов которой принадлежали ворожба и гаданья, сказала Пушкину: Du wirst zwei Mal verbannt sein, du wirst der Abgott deiner Nation werden; vielleicht wirst du sehr lange leben, doch in deinem 37 Jahre furchte dich vor einem weissen Menschen, einem weissem Rosse, oder einem weissem Kopfe, т. е. ты будешь два раза жить в изгнании, ты будешь кумиром своего народа; может быть, ты проживешь долго; но на 37 году жизни берегись белого человека, белой лошади или белой головы. По свидетельству Льва Сергеевича, предсказана была и женитьба.

Поэт твердо верил предвещанию во всех его подробностях, хотя иногда шутил, вспоминая