Шрифт:
Закладка:
Мама странно смотрит на бабушку, растерянно хмурится, словно смысл звучащих слов ускользает от нее. Потом снова смотрит на котят (рыжая ухитрилась почти вылезти из коробки), на Женьку. Бессильно машет рукой: ай, да какая теперь разница, пусть будут эти ваши котята, что ж им теперь, не жить?
Мама уходит в дом.
Бабушка подходит, ласково гладит Женькины волосы.
– Бабуль, почему мама такая грустная? Это я ее котятами так расстроила?
– Нет, Женечка, что ты. Просто мама очень волнуется.
– Почему? Из-за папы?
– Из-за папы. И еще…
Бабушка медлит: видно, раздумывает, стоит ли посвящать внучку во взрослые проблемы. Да почему они все еще не поняли, что она уже выросла!
– Ба! Из-за чего еще? Скажи!
– Понимаешь, малыш, мама волнуется, что у нас маловато денег осталось. На дворе ноябрь, с каждым днем будет все морознее. А мы без дров почти. Да и террасу не на что утеплить. Папина комната – холодная, дальняя. В общем, надо думать.
– Так давайте Андрея попросим помочь! Он же скоро вернется, наверняка! Он никогда надолго от лошадей не уезжает. Андрей богатый! И добрый! Мы ему все нравимся, не только я. Все-все нравимся. Я точно знаю!
– Ох, Женька-Женька… Какой же ты у нас еще глупыш совсем. Нельзя так. Нельзя. Андрей – чужой человек. Мы для него никто. Ладно, малыш. Расселяй своих подопечных пока. Придумаем что-нибудь.
Бабушка вздыхает и уходит вслед за мамой.
Женька опускается на колени рядом с коробкой, вытаскивает разбушевавшуюся Рыжую, трется носом о мягкую мордочку. Малыш, глупыш, глупыш, малыш… Никогда они не принимают ее всерьез. Да и что такого странного она сказала? Андрей только был бы рад. Он совсем на маму за те крики на поляне не рассердился, кстати.
Три часа спустя Женька сидит в гостях у Антона, жалуется другу на то, что дома ее никто не слушает. Антон смотрит сочувственно, комментирует неуверенно: синица в руках лучше, чем журавль в небе.
За время Женькиного отсутствия Антон успел сколотить для котят просторный вольер и теперь старательно вырисовывает синей краской цветы на его фанерных стенах. Котята с уважением поглядывают на нового хозяина из-за высоких стен нового дома. Тоха от усердия высунул кончик языка, сопит сосредоточенно. Женьке становится стыдно за собственное разгильдяйство – ее котята так и остались сидеть в коробке, она лишь положила им старенькое одеяло в качестве подстилки.
В комнату заглядывает тетя Вика. Заинтересованно хмыкает, разглядывая новое жилище пушистых квартирантов. Потом обращает внимание и на Женьку.
– Женек! А чего это ты нос повесила? Мамка котят прогнала?
– Нет, все в порядке. Мама разрешила их пока оставить.
– Ого! Ну шикарно! А чего тогда киснешь? Капуста квашеная!
– У ее мамы совсем нет денег. Зимой они замерзнут.
Антон деловито разъясняет ситуацию – и тут же возвращается к рисованию.
– Денег нет? Что, Женьк, правда? Совсем? Так это же гениально совершенно! Как кстати! Ну чудесно же просто!
Тетя Вика приходит в радостное возбуждение, разве что не пляшет вокруг кошачьего вольера. Женька ничего не понимает и, если честно, даже слегка тревожится. Все же Тошкина мама выпивает, это всем известно. Может быть, от алкоголя можно сойти с ума? Женька опасливо пятится к двери – вдруг буйная? Антон продолжает невозмутимо работать. На Женькины отчаянные взгляды он никак не реагирует.
– Эй! Ты куда это собралась? Женьк, ты че испугалась-то? Вот дурешка! Итак, дети. Идите сюда! К окну. И поживее! Я светоч разума в этой затхлой деревушке! И я все придумала.
Тетя Вика открывает окно и царственным жестом показывает куда-то вдаль.
Любопытство пересиливает осторожность: Женька нерешительно подходит к окну.
На поляне, возле пожелтевшей яблони, два человека стоят на головах. Заходящее солнце золотит их покачивающиеся босые ноги.
– Вот спасение твоей мамы, Женек!
Ноябрь
Глава 23. Катя
Катя стоит у окна. Она готова смотреть на это целую вечность.
Просто упоительно.
Огонь. Вода. Чужая работа…
И вот это.
Недалеко от калитки в нелепой позе застыл Его Величество Отельер. Андрей согнулся пополам, с трудом удерживает баланс, боится пошевелиться. В метре от него небрежно завален на бок огромный черный квадроцикл. На снегу валяется модный пластмассовый шлем, рядом брошено охотничье ружье.
Пегая аккуратно сжимает зубами предплечье незваного гостя. Катя уверена, что сейчас из гортани овчарки доносится страшное глухое рычание. Такое предупреждение мало кто решится проигнорировать. По крайней мере, Андрей готов беспрекословно выполнить любые требования собаки.
– Молодец, девочка. Так я тебя, глядишь, и полюблю…
Катя позволяет себе еще несколько секунд удовольствия.
Потом неторопливо направляется в прихожую, размеренно надевает сапоги, тулуп, тщательно застегивает каждую пуговицу. Помедлив еще пару мгновений, Катя, наконец, выходит на крыльцо. Широко улыбается посетителю.
Само гостеприимство.
– Андрей, какими судьбами? Решили вернуться в Лисичкино? Мы уж думали, вы наконец переехали в город насовсем.
– Здравствуйте, Катя! Вы не могли бы э-э-э… попросить вашего песика немного ослабить хватку?
– Ой, а я и не заметила Пегую. Думала, у вас поясницу свело. У нас, видите ли, собака теперь живет во дворе. Охрана.
– Вижу. Послушайте, Катя…
– Да, Андрей?
– Я прекрасно понимаю, что вас все это веселит. И я всегда рад доставить вам радость. Но все же… Будьте другом. Отгоните собачку, а?
Катя неохотно спускается по ступенькам, слегка трогает холку Пегой: тубо, свой.
Пегая тут же освобождает Андрея, но не уходит, исподлобья разглядывает бывшего заключенного. И, кажется, продолжает рычать.
«Точно! Рычит. Умница моя!»
Андрей выпрямляется, с наслаждением кряхтит, встряхивает занемевшей рукой. С уважением поглядывает на овчарку.
– Серьезное животное. Откуда? Анна?
– Да, Анна. Привела после пожара.
– Пожара? У вас горел дом?
Андрей тревожно оглядывается по сторонам. Катя почему-то рада его страху.
– Нет, не у нас. Сгорел дом Виктора Николаевича и все хозпостройки наших соседок. А вы что, еще не слышали про это?
– Нет… Я как-то… Я не очень давно приехал. Утром сегодня только.
Андрей отчего-то смущается.
Катя не успевает задуматься о причинах странной робости обычно наглого богача. На крыльцо выезжает Костя. За три месяца он приловчился умело управляться с коляской – теперь мужа не задерживают ни пороги, ни колдобины. Ни даже двери.
Костя радостно гудит навстречу Андрею, возбужденно подается
