всхрапывает.

Впрочем, все это не касается Натальи Михайловны. Пациент сейчас – пасечник, и ему снова надо давать препарат.

– Возьмите еще, пожалуйста. Да, под язык. Только не жуйте. Кстати, это вовсе не антибиотик, как вы сказали. Меня зовут Наталья Михайловна, я врач.

– Я Арсений. Викторович. Пчел развожу… Ну и так, по мелочи.

– Да, вы же – пасечник… Пчелы?

– Ну да, пчелы.

– Послушайте, а приступ у вас не после укуса произо…

– Конечно! У меня так всегда! Правда, сегодня как-то похуже все было. Обычно я не падаю. А сегодня даже дышать не мог.

Ну все! Наталья Михайловна теряет способность адекватно поддерживать этот диалог. Ей никогда не понять людей, подобных Арсению. У бедняги анафилаксия на укусы пчел, про которую, причем, он знает… И пасека во дворе дома! Это как?!

Наталья Михайловна ловит взгляд Кати. Невестка растерянно качает головой и, кажется, улыбается краешком губ, вернее, безуспешно пытается сдержать смех. Наталья Михайловна тут же чувствует, как ее саму начинает разбирать неуместный сейчас хохот. Арсений столь простодушен, столь горд своей профессией. Это все «что-то с чем-то», как раньше говорил Виктор Николаевич.

– Арсений, знаете что… От пчел, я так понимаю, вы отказываться не собираетесь?

– Как это?

– Ну вот и я об этом. В общем, я вам оставлю эту баночку. В ней сульфур. Если, не дай бог, вас еще кто-нибудь укусит, сразу три крупинки под язык. И так три раза. Через пятнадцать минут примерно.

– Спасибо! Удружили! Как мне вас отблагодарить-то? А, знаю!

– Не надо нам ничего. Слышите, Арсений?

Но пасечник даже не дослушивает ее возражения, решительно встает (Наталья Михайловна полна гордости за сульфур), бодрым шагом идет в прихожую. Катя заинтересованно идет за ним. Приходится последовать их примеру.

Во дворе они в первую очередь наталкиваются на Женьку. Когда стало понятно, что с Арсением все будет в порядке, девочка ушла на улицу, якобы подышать. Вот теперь ясно, чем ребенок дышит! Внучка почти с головой залезла в большую коробку, стоящую у порога. Из коробки пронзительно звенит писклявое кошачье мяуканье.

– Дочь, что там ты нашла?

Женька поднимает на Катю счастливые глаза, вытаскивает из картонных недр крошечного желтого котенка.

– Ой, Жень, положи! Он же весь блохастый, наверное! Ну, то есть… Я хотела сказать…

Невестка силится затолкнуть обратно брезгливость. Наталье Михайловне очевидно, каким усилием Кате удается замолчать сейчас, не нападать на девочку. После вчерашнего дня Женя вновь перестала разговаривать с мамой, появление Пегой подарило лишь временное забвение необъяснимого детского обета.

Катя страдает.

И очень старается вновь нащупать дорожку к своей Женьке.

– Я хотела сказать, ты же помоешь потом руки? А там что? Еще есть? Ой! Сколько же их тут! Это что, от одной кошки? Наталья Михайловна, смотрите!

Катя осторожно присаживается на корточки возле коробки. Женя улыбается маме, протягивает ей котенка. Катя… Катя не переваривает кошек. Наталье Михайловне про это однажды рассказал Костик: мол, жена считает кошачьих основными переносчиками лишая.

Катя берет котенка.

Из-за дома возвращается Арсений. В руках пасечник несет огромную корзину, доверху наполненную куриными яйцами.

– Вот, девочки! Держите! Свеженькие. Сегодняшние. Святая наша Рыжая даже не тронула. Знала, видать, что мне хороших людей отблагодарить надо будет. Она всегда все знает.

– Святая Рыжая?

Катя растерянно смотрит на Арсения.

– Ну да. Лисица наша. С Лисьего холма.

Глава 22. …Женькой

Женька напряженно щурится, пытаясь разобрать каракули Антона. Буквы кособоко налезают друг на друга, строчка то ползет вверх, то – по диагонали – стекает вниз. Про орфографию вообще помолчим: порой слова невозможно узнать – столько в них наделано ошибок. Может быть, это и впрямь была дурацкая идея – привлечь Тошку к их занятиям.

Мама с бабушкой тогда довольно быстро уговорили Арсения Викторовича стать ее репетитором. Пасечник постеснялся отказать женщинам, которые только что его спасли, со вздохом согласился четыре раза в неделю объяснять Жене математику, русский и (почему-то) географию. Единственным условием ее будущего учителя было то, что ему не придется появляться в деревне, Женя должна сама приходить на уроки. Мама посомневалась чуток – и согласилась. Видно, сильно ей Наташа этого дядечку нахвалила.

Да и хорошо. Не то чтобы Женька восторженно прыгала от перспективы снова учиться, но ей нравились долгие лесные прогулки до «школы», да и Арсений Викторович оказался добрым и очень смешным. Рассказывал понятно, а главное, то и дело отвлекался на забавные случаи из своей весьма запутанной (по Женькиному мнению) жизни. Правда, иногда он недовольно бурчал себе под нос что-то не совсем ясное про «дурацкие мои гены» и про «дожили, папаша был бы доволен». Но в целом вроде сам бывал рад приходам ученицы.

Именно Арсений Викторович на третьем или четвертом занятии предложил Женьке самой стать чьей-нибудь учительницей: понимаешь, Женька, когда объясняешь сложную тему другому, начинаешь в ней лучше разбираться, все по полочкам раскладываешь, ты могла бы учить бабушку или еще кого.

– Бабушку мою глупо учить, она лучше меня все знает!

– Согласен. А кого не глупо?

– Ну…

Женька, конечно, сразу подумала про Антона. Но была уверена, что репетитор не оценит кандидатуру мужчины с отставанием в развитии на роль ее ученика, так что промычала невнятное. И вдруг Арсений Викторович сам заговорил про Тоху.

– Ты же, по-моему, дружишь с сыном Виктории?

– Да, Тоша – он очень классный, добрый.

– Да-да. Я знаю, что у него некоторые проблемы с… усвоением материала, так скажем. Ты бы могла помогать ему с чтением, например. Что думаешь? Тебе это только на пользу пойдет. Можете, кстати, вместе ко мне приходить. Будешь давать Антону задания, а потом проверять. Я подскажу, если что. А то мне все же не нравится, что ты одна по лесу в такую даль шастаешь.

– Ну да, мама с бабушкой волнуются. Но только…

Женька хотела было предупредить учителя, что Антон, возможно, вообще не умеет читать и писать и уж тем более не потянет программу четвертого класса, но вовремя прикусила язык. Ясное дело, прогулки с другом раз в пять приятнее, чем в одиночку.

Так у Женьки образовался одноклассник. Крайне старательный одноклассник. Порой Женьку даже начинали бесить бесконечные вопросы Антона, но она каждый раз успевала напомнить себе, что Тоха – ученик, а задача учителя – терпеливо учить.

– Тош, ну вот что ты тут написал? Мы вчера как учили с тобой? «Жи-ши» пиши с буквой…

– «Жи-ши» пиши с буквой «и»!

– Ну да. Правильно. А