они пригрозили, что если я расскажу об этом полицейским, то меня за попытку тайно пробраться на корабль германского флота непременно отправят в тюрьму. Поэтому я никому об этом не сказала, но в глубине души всегда таила надежду отомстить обидчикам. С возрастом это мое жгучее намерение отомстить немцам переросло еще и в искреннее желание быть полезной своей Родине, за которую пролил кровь и мой отец.

– Назовите имя своих родителей и скажите, где и когда вы родились…

– Спасибо за то, что вы мне наконец-то поверили, – облегченно вздохнула Эльза. – Мои родители потомственные дворяне из обедневшего прусского рода Изельман, переселившемся в Россию и принявшем православие еще при Петре Великом. Отец, Петр Федорович, православный, капитан второго ранга Российского императорского флота, в настоящее время проживает в имении под Ревелем, мать, Степанида Андреевна, православная, русская, умерла, в 1900 году, похоронена на Ревельском кладбище. Я, рожденная в браке в Ревеле 1 августа 1890 года Эльза Петровна Изельман, православная, достаточно образованная и умная женщина для того, чтобы послужить на благо Отечества своего…

– Пусть это вас не удивляет, – нетерпеливо прервал подробный рассказ женщины Баташов, – но я могу лишь заверить вас в том, что тщательно перепроверю все то, о чем мне вы сегодня рассказали и только после этого сообщу свое решение.

– Вы мне по-прежнему не верите! – в отчаянии воскликнула Эльза. – Но что же мне сделать, чтобы вы мне поверили окончательно? Уйти, не дождавшись помолвки? А может быть, пристрелить у вас на глазах Герберта?

– Успокойтесь. Ничего этого делать не надо. Я вам верю, но существуют правила, которые требуют обязательной перепроверки всех имеющихся сведений.

– А что еще надо мне знать? – немного успокоившись, деловым тоном, словно уже о само собой разумеющемся, спросила женщина, доверчиво взглянув на Баташова.

– У вас есть задатки настоящей актрисы, и поэтому я хочу вас сразу предупредить: постарайтесь не переигрывать. Будьте всегда и во всем как можно естественнее. Назначив себе объект, постарайтесь проявлять к нему искренний интерес, но так, чтобы он этого не почувствовал, при этом старайтесь проникнуть в его суть, понять, узнать, чем он живет и что собой представляет, чем интересуется, какие имеет слабости. Все это поможет вам не только получать нужную информацию, но и уберечься от непредвиденных последствий. Но для того, чтобы глубже изучить наше дело, необходимо время и более безопасное место. Поэтому я прошу вас ограничиться тем, что вы услышите и увидите, без всяких посягательств на какие-либо, даже второстепенные документы. И постарайтесь во всем быть осторожной, никому, кроме меня, не доверяйте. Излишнее доверие даже к самым близким людям может привести к трагедии. Постоянно помните об этом.

Баташов еще раз окинул женщину пытливым взглядом, непременно полагая увидеть на ее лице тень сомнения или страха, но вместо этого в постоянно меняющихся в зависимости от внутренних переживаний огромных и глубоких, как колодец, глазах он увидел неиссякаемую жажду живой, пусть даже опасной, но деятельности. Этим своим небывалым нервным подъемом и внутренней горячностью она, казалось, заразила и его.

«Перед такой напористой прелестницей непросто устоять!» – восторженно подумал Баташов, любуясь ее возбужденной красотой. От его пристального взгляда женщина смутилась и часто-часто заморгала, словно стараясь убрать с глаза соринку. Он отвел от нее взгляд и, вытащив из бокового кармана серебряный брегет, открывшийся под вагнеровскую мелодию, озабоченно промолвил:

– Скоро должен приехать Герберт со своим родственниками, поэтому нам надо заканчивать этот разговор, распрощаться и, сделать вид, что мы друг друга и в глаза не видели. Насколько я знаю, Герберт инструктирует своего дворецкого, чтобы тот в его отсутствие отправлял гостей в библиотеку или гостиную.

– Да, дворецкий провел меня в гостиную и оставил там в одиночестве, попеняв, на то, что все слуги заняты подготовкой к праздничному ужину. Воспользовавшись этим, я и решила вас навестить. Но, прежде чем прощаться, хотела бы знать, каким образом смогу связаться с вами в случае, если у меня будет для вас какая-нибудь достаточно важная информация.

– Ну, если вы настаиваете… – задумчиво промолвил он. – Скажите, у вас случайно нет родственников в Швейцарии, Дании или Швеции?

– В Стокгольме живет мой кузен, сын кенигсбергской тетушки.

– Это, хорошо… Так вот, если у вас будет что-то интересное для меня, отправьте письмо в Стокгольм на Главпочтамт, на имя Улофа Лонгрима, финансиста. Черкните в нем несколько строк о погоде и о том, чтобы письмо передали вашему брату. Я буду знать, что это от вас и постараюсь забрать ваше донесение. Вы хорошо знаете Кенигсберг?

– Достаточно хорошо, особенно Хаберберг, район, где проживает тетя.

– И, наверное, бывали на Хабербергском кладбище?

– На католическом кладбище похоронен тетин супруг, и я с ней была там не раз.

– Тогда вы должны были заметить в центре погоста каменную усыпальницу местного баронского рода.

– Тетя показывала мне эту усыпальницу и рассказала легенду об этом проклятом склепе. Вот уже многие годы все обходят это место стороной.

– Я думаю, что вы выше местных предрассудков?

– Если будет необходимо, то меня не остановят ни черт, ни сам дьявол! – самоуверенно промолвила Эльза.

– У входа в эту усыпальницу есть несколько узких и глубоких ниш. Вам только надо будет незаметно бросить в одну из них ваш пакет. Дальше уже мое дело. Остальные инструкции получите в Петрограде. Ведь вам, наверное, надо будет туда съездить для того, чтобы получить благословение отца. Думаю, что Герберт не будет препятствовать этому. По прибытии в столицу сразу же позвоните мне в Варшаву. Запомните мой варшавский телефон: 10-А теперь, прощайте! И пусть Бог благословит вас!..

Баташов с особенным удовлетворением вспоминал последний вечер в Киле перед отъездом, обильный стол, радушного хозяина, заздравные речи о вечной германо-российской дружбе, которые произносили сослуживцы и родственники барона, когда его воспоминания внезапно прервал стук в дверь.

Открыв дверь, Баташов увидел заспанного лакея, который, зевнув и почмокав губами, многозначительно сообщил:

– Хозяин сказал, чтобы я вас предупредил. Время без четверти шесть.

Дождавшись заветного гривенника, слуга сразу же откланялся.

4

Баташов надел серый плащ, надвинул на глаза каракулевую папаху и спустился по черной лестнице к двери, выходящей во двор. Выйдя из дома, он то посматривал на часы, то бросал беспокойные взгляды на пустынный проулок. И только когда из-за угла вылетела повозка и лихач резко осадил лошадь, облегченно вздохнул.

Из возка вышла дама и, расплатившись с извозчиком, тут же легкой тенью проскользнула в дом.

Только закрыв за ней входную дверь на ключ, Баташов недовольно проворчал, обращаясь к ней:

– Вы, сударыня, как всегда