конечно же выпуклыми, прекрасно изогнутыми губами, в которых заключалось главное очарование ее лица, она пленила любого, кто хоть раз на нее взглянул.

Это была Эльза, имя которой капитан присвоил своей красавице яхте. По давней романтической традиции он выбрал эту девушку из сотни красавиц, которые ежегодно приезжают в Киль не только из Германии, но и из других стран, для того чтобы увидеть захватывающее и красочное зрелище, а заодно и приискать себе жениха. И теперь Эльза была талисманом яхты, которой предстояло вырвать пальму первенства у норвежцев, олимпийских чемпионов 1912 года.

На следующий день погода яхтсменов особо не обрадовала. Только к моменту старта бриз набрал силу, что давало надежду на то, что гонка будет захватывающей. Дистанция представляла собой треугольник: яхты проходили первую его сторону полным курсом, вторую – в лавировку и последнюю – опять полным курсом. В 8-метровом классе, в котором принимала участие «Эльза», норвежцы с самого начала вырвались вперед.

– Ферфлюхте хуре! – послышался сквозь шум воды и ветра гневный возглас Герберта. – Вновь эти несносные норвежцы хотят отобрать у нас главный приз. Но наша интернациональная команда им этого не позволит! Фриц, когда будем огибать банку у Фридрихсортенского маяка, я пойду на крутой вираж, а ты постарайся сделать так, чтобы лодка не перевернулась.

– Яволь, герр капитан! – гаркнул матрос и, крепко зажав в руках нок гика, удовлетворенно произнес: – Все будет в порядке!

– Евгений, а вы постарайся не выпасть за борт во время поворота! – прокричал барон Баташову, который находился возле мачты в готовности приспустить форштаг.

Норвежцы, чтобы не рисковать, пустили свою яхту по кругу.

– Ну, теперь держись! – что было сил прокричал барон и резко крутанул штурвал. Яхта сразу же завалилась набок, готовая вот-вот черпнуть воду, но в это время Фриц, ухватившийся за гик, повис над бортом и всем своим огромным весом удержал лодку от опрокидывания. И, пока норвежцы завершали свой «круг почета», «Эльза» вырвалась вперед, устремляясь к финишу, обозначенному оранжевым буем, болтавшимся на волнах между кайзеровским «Гогенцоллерном» и причалом у входа в канал.

Когда лодка поравнялась с императорской яхтой, Баташов услышал усиленный рупором голос Вильгельма, который, подзадоривая немецких яхтсменов, повторял:

– На суше и на море, Германия, превыше всего! Германия превыше всего!

Первым, кто встретил победителей в порту, была Эльза. В светлом, обтягивающем широкие бедра платье, она была еще красивей, чем прежде. При виде барона, ее прелестное личико, покрылось нежным румянцем.

– Поздравляю вас с победой! – с милой улыбкой на устах, провозгласила она и поцеловала капитана в щеку.

Баташов с удивлением заметил про себя, как после этого преобразился Герберт. Впервые за время их встречи в его больших и, казалось, непроницаемых глазах заиграл лучик надежды, лицо морского волка стало пластичней и добрей, даже голос изменился, стал немного теплей и радушней. И, потом, когда победителей чествовали, раздавали медали и венки, говорили бравурные речи, Баташов заметил, что отрешенный лик его новоиспеченного товарища постоянно держит в поле зрения лишь единственную цель – Эльзу. А в конце церемонии он, ни с кем не простившись, исчез. Куда-то запропастилась и Эльза…

Вечером, после окончания осмотра новейших германских эсминцев, который корветтенкапитан запланировал заранее, Фриц привез Баташова в имение барона.

На пороге замка его встретил Герберт, который вышел навстречу, ведя под ручку очаровательную Эльзу.

– Прошу прощения за то, что ушел по-английски, ничего вам не сказав. Но вы были так увлечены спором с генералом о преимуществе русских авиаторов над германскими, что я посчитал верхом бестактности вас прерывать. Кроме того, у меня были веские причины: фройляйн Эльза устала от всей этой официальной шумихи и попросила меня увезти ее подальше от моря.

– Вижу, уединение пошло вам на пользу, фройляйн, вы выглядите еще привлекательней и прекрасней, чем утром, – сделал комплимент Баташов.

Заметив, как от этих слов в глазах девушки засветились огоньки, а на губах появилась пленительная улыбка, Герберт, лукаво взглянув на своего друга, с деланой угрозой в голосе промолвил:

– Я ни в коем случае не потерплю соперника! Если вы не поклянетесь мне, что больше не будите строить глазки и говорить комплименты моей избраннице, имя которой принесло нам победу, то я просто вызову вас на дуэль.

– Клянусь, что больше никогда не посмотрю в сторону Эльзы, – улыбнулся Баташов, – ибо уже обременен супругой и детьми.

Женщина, капризно сморщив губки, запротестовала:

– Господа, господа! Это же диктатура какая-то получается. Вы, Герберт, хотите запереть меня в своем замке и не будете никому показывать?

– Да, душа моя! Ибо я диктатор и не хочу, чтобы друг сбежал с вами, так, как это случилось десять лет назад.

Увидев, что после этих слов лицо барона омрачилось грустными воспоминаниями, Эльза, ласково промолвила:

– Не бойся, дорогой мой капитан, я никуда не сбегу! Как говорят русские: «От добра добра не ищут».

После этого наполовину шутливого, наполовину серьезного разговора, Баташов был предоставлен сам себе, потому что все свободное от службы время влюбленный Герберт проводил с фройляйн Эльзей. Это было на руку разведчику, тем более что в его полном распоряжении был не только замок с довольно обширной библиотекой, но и автомобиль с водителем. И Баташов не терял времени даром: он объездил почти все верфи и доки, где строили военные корабли и подводные лодки, интересуясь там не только новой техникой, но и технологиями производства. Частенько обедал в портовых тавернах, где после службы проводили время морские офицеры, которые любили разглагольствовать о преимуществах и недостатках своих кораблей.

Подходила к концу неделя пребывания Баташова в Киле. Верный своим правилам, никогда ничего не записывать, а составлять дневник наблюдений в уме, он, уединившись в своей комнате, старался разложить в голове по полочкам всю информацию, которую получил из разговоров с германскими офицерами, из наблюдений будучи на военных кораблях и верфях и из того, что смог прочитать в военно-морских справочниках из библиотеки корветтенкапитана. Выходила довольно опасная для России картина. Программа полного переоснащения германского флота, рассчитанная до 1917 года, осуществлялась в отличие от флота российского полным ходом. За несколько последних лет в строй Военно-морского флота Германии были введены десятки новейших эсминцев и подводных лодок. Такой флот явно будет нужен Германии не для обороны, а для нападения…

Негромкий стук в дверь неожиданно прервал размышления Баташова.

«Кто бы это мог быть? – подумал он. – На барона не похоже… После службы он последнее время, как правило, встречается с Эльзой, которая остановилась в „Централь-Отеле“, и возвращается лишь поздней ночью. Слугам же я приказал, чтобы не беспокоили…»

Постучали громче.

– Войдите! – сказал Баташов, направляясь