же вскрыл его и с упоением начал читать.

– О-о! – удивленно воскликнул он. – Оказывается Аристарх собирается жениться… Когда же венчание?

– Уже состоялось, – глухо, обиженным голосом промолвил Баташов.

– Что-то я не слышу в ваших словах радости?

– А чему радоваться, когда сын, ни с того ни с сего, разрывает помолвку и женится на безродной, вопреки воле родителей.

– И кто же его избранница?

– Сестра милосердия. Пока он лежал в лазарете, она словно околдовала его.

– Ну что же, – задумчиво промолвил штабс-капитан, – сердцу не прикажешь.

– Да я уже с этим смирился, вот только Варвара Петровна до сих пор не может сына простить.

– Ну, это дело времени, – бодрым голосом промолвил Свиньин, – пойдут внуки, не до обид будет.

– И я так думаю, – согласился Баташов, – видит Бог, мы хотели, как лучше. А, впрочем, ты прав, время все расставит на свои места, – добавил он, с удобством располагаясь на заднем сиденье.

Весеннее солнце, изредка проглядывая сквозь облака, почти не грело. Заботливый шофер, видя, что генерал зябко поежился, осваиваясь в холодной кабине, достал из багажника плед и угодливо накинул его ему на ноги.

– Спасибо, Семен, – удовлетворенно промолвил Баташов.

– Рад стараться, ваше превосходительство! – вытянулся в струнку унтер-офицер.

– Поехали, – почти одновременно произнесли генерал и штабс-капитан, и машина, натужно урча, с трудом вылезла из леса на дорогу и, осторожно объехав несколько новых воронок, вскоре скрылась за поворотом.

Была уже поздняя ночь, когда автомобиль был остановлен у шлагбаума, закрывавшего въезд в прифронтовой город-крепость Либаву.

Осветив генеральские погоны, унтер-офицер вытянулся в струнку.

– Пропускай, что стоишь, как столб, – недовольным голосом проворчал генерал, которого довольно продолжительная тряска по плохим дорогам уже начала основательно раздражать.

– Открывай шлагбаум, братец, да побыстрее. Видишь, генерал сердится, – более спокойным тоном произнес штабс-капитан, тем самым выведя из столбняка начальника поста.

– Так точно, ваше благородие, сейчас откроем! – выдохнул унтер и весь свой страх перед большим начальством выплеснул на дожидающихся приказания солдат: – Поднимайте шлагбаум, мать вашу…

В городе соблюдалась полная светомаскировка, и потому добираться до порта пришлось почти в полной темноте, надеясь лишь на память шофера, да русское авось. Изредка встречающиеся патрули машину почему-то не останавливали.

Только у въезда в порт машину притормозил офицерский пост. Увидев генерала, мичман отрапортовал:

– Ваше превосходительство, честь имею представиться, мичман Епанчин!

– Проводите нас, мичман, к начальнику порта, – устало промолвил Баташов, скользнув взглядом по невыразительному, круглому и толстогубому лицу, на котором выделялся только нос с горбинкой. – Я буду премного вам благодарен.

– Не беспокойтесь, ваше превосходительство, адмирал Форсель только что проверял посты и сейчас находится в штабе. Это рядом. Унтер-офицер Колодяжный, откройте шлагбаум и проводите машину к штабу! – приказал он.

– Спасибо, мичман, – поблагодарил офицера генерал.

– Евгений Евграфович, разрешите мне переговорить с мичманом Епанчиным, – обратился к Баташову штабс-капитан Свиньин. – Я хотел бы узнать у него об одном нашем общем знакомом…

Получив разрешение, Свиньин по-дружески поздоровался с морским офицером и начал его о чем-то расспрашивать. Через несколько минут, распрощавшись с ним, он сел в автомобиль, который в сопровождении унтер-офицера направился к штабу.

Несмотря на полночь, адмирал Форсель и в самом деле бодрствовал. Услышав доклад дежурного офицера, он вышел из кабинета. Увидев Баташова, поспешил ему навстречу и удивленно и радостно воскликнул:

– Неужели это вы, Евгений Евграфивич? Я искренне рад видеть вас в наших палестинах. С чем же вы ко мне пожаловали? С добром аль с наветом?

– Да вот, уважаемый Владимир Петрович, новое начальство прислало меня разобраться с вашими пленными, – крепко пожимая руку начальника порта, ответил Баташов.

– Не пора ли с меня еще подковы сдирать?

– Что вы имеете в виду? – удивленно спросил Баташов.

– Есть присказка такая. У экономного немецкого фермера, когда конь отработает свое и наступает пора вести его на живодерку, с него сначала подковы сдирают, чтобы добро не пропадало, – грустно улыбнулся адмирал, приглашая гостей к себе в кабинет.

Представив начальнику порта своего помощника, Баташов бодро сказал:

– Я думаю, что сдирать подковы еще рано, вы еще нужны своему Отечеству.

– Ваши бы слова да Богу в уши, – устало промолвил Форсель.

– Вижу, что вам уже порядком надоели мои местные коллеги, и потому постараюсь поскорее закрыть это никчемное дело. Как говорится – за отсутствием состава преступления. Я, конечно, прекрасно понимаю, что вы руководствовались чувством христианского милосердия по отношению к пленным, несмотря на то что накануне они бомбили город. Скажу вам откровенно, генерал Пустовойтенко хотел навязать мне свое особое мнение, но я, зная вас как честного и преданного царю и Отечеству офицера, постарался убедить его в том, что предательство и шпионство не имеет национальности.

– Дай-то бог, чтобы все закончилось по вашей милости, – пожал плечами адмирал. – Поверьте мне, всевозрастающая шпиономания, как безжалостный дракон, рано или поздно сожрет и тех, кто с этой скороспелой идеей носится. Но что это я все о грустном да о грустном? – адмирал встал и, окинув озабоченным взглядом нежданных гостей, бодро промолвил: – Я приглашаю вас к себе домой и не приму никаких отговорок…

Переночевав в доме радушного хозяина, наутро Баташов, извинившись перед хозяйкой, поспешил сменить место жительства. Прекрасно понимая, что дальнейшее пребывание в его доме контрразведчика может вызвать в штабе ненужные толки, адмирал согласился с доводами гостя и зарезервировал для него лучшие апартаменты в «Петербургском» отеле.

– Номер займешь сам, – обратился к Свиньину генерал, как только захлопнул дверь автомобиля.

– А куда же подадитесь вы? – спросил удивленно штабс-капитан.

– Я остановлюсь в конспиративной квартире, на Купеческой, – ответил Баташов. – Там вокруг всегда полно самого разного люда и легче всего затеряться. Автомобиль будет находиться в полном твоем распоряжении.

– А как же вы?

– Мне достаточно извозчика. В новом для меня статусе мелкого купчика автомобиль не положен… А теперь, Алексей, слушай меня внимательно, – перешел на деловой тон Баташов. – Первым делом разберись с рапортами на адмирала Форселя, дело это, я считаю, бесперспективное, так что постарайся поскорее его закрыть и подготовить соответствующую справку. После этого пройдись по фортам и поинтересуйся ненавязчиво общим настроением нижних чинов и офицеров. Я знаю, что порт и крепость по приказу командующего готовят к сдаче немцам почти без боя. Мне интересно знать, готовы ли войска защищать крепость и порт или нет… Ко мне обращаться только в крайнем случае. Позвони по телефону 4-95, представься купцом Калашниковым, меня пригласят. Вопросы?

– Вопросов нет!

– Раз вопросов нет, то можно ехать. Семен, подъезжай к дому со стороны Рыбацкого переулка, не забыл еще? – обратился он к шоферу. – Там, как обычно, поможешь мне с чемоданами.

– Как можно, ваше превосходительство, – обиженно промолвил унтер-офицер,