Шрифт:
Закладка:
В Париже Мата Хари развернула бурную деятельность. Зная, что среди ее друзей были и бывший военный министр Адольф Мессими, и лейтенант Жан Аллор, который служит в военном министерстве, и, наконец, генеральный секретарь Министерства иностранных дел Жюль Камбон, я надеялась, что задание будет выполнено достаточно быстро, но вскоре поняла, что для нее эта задача непосильная. По своей неопытности или необязательности, но Н-21 слишком медленно добывала информацию, и поэтому я стала поручать ей задачи, не требующие особой оперативности. По последней информации моих парижских агентов, днем Мата Хари флиртует со своими высокопоставленными друзьями, а по ночам тоже не теряет зря времени, встречаясь с французскими и британскими офицерами. Накануне Н-21 сообщила, что по крайней мере в ближайшее время французы не планируют наступательных операций. Адольф Мессими предложил ей скрасить его одиночество на Лазурном берегу, куда он отправляется в отпуск, а на следующий месяц запланирован отпуск лейтенанта Аллора. Это донесение подтверждает информацию, полученную из других источников. По всей видимости англо-французское командование готовит очередное наступление лишь осенью или к началу 1916 года. Но эта информация требует тщательной проверки. Что касается вашего второго задания, то я думаю, что Н-21 имеет все возможности своевременно выведать у своих многочисленных поклонников о прибытии на фронт английского секретного «оружия возмездия»…
Глава V
Северо-Западный фронт
Март – апрель 1915 года
1
Возвращаясь из Петрограда в штаб Северо-Западного фронта, генерал Баташов случайно увидел у соседа по купе, полковника-интенданта, свежую газету «Новое Время», где, к его большому удивлению, был опубликован высочайший рескрипт императора на имя командующего Северо-Западным фронтом Рузского:
«Николай Владимирович! Ваша многолетняя служебная деятельность в пределах Западного края в качестве генерал-квартирмейстера штаба Киевского и начальника штаба Виленского военных округов, а затем помощника командующего войсками Киевского же военного округа предоставила Вам возможность всесторонне изучить тот район, где с возникновением военных действий должны были развиться крупные и важные боевые столкновения.
Это обстоятельство, в связи с хорошо известными Мне качествами Вашими как опытного и искусного военачальника, дало Мне основания к назначению Вас командующим 3-й армией.
Ближайшие же вслед за назначением Вашим события вполне оправдали Мои ожидания.
Рядом блестящих операций, заключившихся взятием 21 августа минувшего года укрепленного города Львова, было положено начало к закреплению за Нами древнерусской земли нашей – Галиции.
Столь ярко выразившиеся под руководством Вашим успехи нашего славного оружия побудили Меня использовать Ваши военные дарования на более высоком и ответственном посту главнокомандующего армиями Северо-Западного фронта.
И в этой должности Вы выказали присущие Вам высокие качества, победоносно отразив яростные атаки австро-германских войск на город Варшаву.
Последовавшие за сим упорные бои, имевшие результатом своим поражение неприятеля под Праснышем, еще раз подтвердили Ваше искусство в управлении войсками.
В свое время мужество и доблесть Ваши побудили Меня пожаловать Вас кавалером ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия 4, 3 и 2-й степеней и назначить Вас Моим генерал-адъютантом; ныне же за столь высокие заслуги престолу и отечеству выражаю Вам Мою душевную признательность.
К сожалению, расстроенное неустанными трудами и тягостями военно-походной жизни здоровье Ваше не позволяет остаться Вам долее в рядах вверенных Вам доблестных армий, с коими Вы сроднились на общем великом деле борьбы с упорным и дерзким врагом Нашим.
Ценя в Вас не только выдающегося военачальника, но также опытного и просвещенного деятеля по военным вопросам, каковым Вы зарекомендовали себя как член военного совета, Я призвал за благо назначить Вас ныне членом Государственного совета.
Пребываю к Вам неизменно благосклонный.
Искренно Вас уважающий и благодарный Николай».
После прочтения указа государя императора у Баташова словно что-то оборвалось в груди. Но только не из-за того, что его бывшего командующего фронтом сместили так тихо и буднично. Этого он ожидал давно, еще с тех пор, как Рузский своей болезненной нерешительностью бросил на произвол судьбы 20-й армейский корпус, сгинувший в Августовских лесах. И особенно после совещания в Ставке, на котором обсуждался вопрос весенне-летней кампании. Много споров вызвал тогда вопрос о том, чей фронт важнее: Юго-Западный или Северо-Западный. Командующий Иванов доказывал, что Северо-Западный фронт находится в исключительно благоприятных условиях и что за него нечего беспокоиться, а вот его фронт – самый важный – в тяжелом положении. В этом споре Рузский проявил большое самообладание, чтобы не ответить Иванову резко. Положение Северо-Западного фронта в это время было особенно тяжелое: три корпуса были неизвестно где, правый фланг обойден противником…
– Не нужно говорить о том, какой фронт сегодня главнее, – решительно возразил Рузский. – Важно решить одно из двух: или решительными действиями опрокинуть неприятеля и в таком случае принять сообща меры к этому выполнению, или лучше ограничиваться лишь частными действиями.
Настаивал он на первом варианте, для чего предлагал отойти на ближний укрепленный рубеж и избыток войск перебросить на правый берег Вислы и упереться левым флангом не в Вислу, а в укрепленный пояс Новогеоргиевск – Згеж. Этим, по его мнению, он планировал сократить свой фронт для того, чтобы создать «сильные резервы до выяснения направления главного удара неприятеля». При этом он считал, что отход под давлением противника очень труден и рискован, а также чреват потерей тяжелых орудий и техники, поэтому предлагал заблаговременно оставить позиции.
Генерал Иванов категорически заявил, что такой отход оголит его правый фланг и заставит и его войска также отойти.
– Сколько нам еще отходить без боя? – взорвался тогда Николай Николаевич. – Пора и честь знать! Своим отходом вы поставите под удар войска Юго-Западного фронта, что может привести к прорыву обоих фронтов. Я принял решения позиций не покидать, и быть в готовности контратаковать противника на всех направлениях.
По резкому тону Верховного уже тогда всем стало ясно, что ему порядком надоели постоянные отговорки Рузского по поводу последних стратегических неудач, в которых он винил командующих армиями, военное ведомство и даже вражескую разведку, но только не себя.
Но не это больше всего взволновало Баташова, узнавшего неожиданную новость. У него защемило сердце от ощущения тревоги. Тревоги за то, что теперь ему не удастся довести до завершения главное дело его последних нескольких лет – создание в штабе фронта живого, оперативно функционирующего организма, способного не только контролировать военные секреты, но и активно бороться с вражеской разведкой
