Слова Криса напомнили мне о том, что, возможно, великий Амелиус, которого я с детских лет почитала как достойного основателя нашей династии, был алчным и жестоким безумцем, готовым на все ради исполнения своих амбиций. Но я по-прежнему желала доказательств его вероломства, потому ждала продолжения рассказа, но его не последовало. Я опять осознала, что история моей семьи хранила кровавые тайны, отец, очевидно, знал о них. И намеренно скрывал от меня правду.

– Вот и библиотека, – сказал Крис, внезапно остановившись перед резными дверями. – Эти свитки умеют выбирать себе читателей. Возможно, здесь ты обретешь новую надежду.

– Надежда обманчива, – только и сказала я.

– Мне пора, – сухо отозвался Крис. – Если получится, ты сможешь увидеть своего князя перед советом, – добавил он, как мне показалось, обнадеживающе. – Я зайду позже.

– Погоди. Еще вопрос.

– Да?

– То, что ты говорил по поводу твоей сестры, Амелии. Хотя бы это правда?

– Я здесь не из-за нее, – глухо ответил он. – А из-за собственной гордыни. Потому что хотел быть тем, кем не являюсь. Это навлекло и на нее гнев джиннов.

– Ты хочешь сказать, она в Ибигурии?

Он ничего не ответил и ушел прочь. Мне оставалось лишь догадываться, кто еще мог влачить существование в плену джиннов из-за нелепой превратности судьбы.

Я открыла дверь и вошла внутрь.

Библиотека выглядела больше, чем тронный зал. Книг в привычном понимании здесь не оказалось. Но везде лежали свитки. Развернув несколько манускриптов, я с удивлением обнаружила неизвестные мне надписи, язык, который не походил ни на один из мне знакомых. Разочарованно оглядевшись, я хотела вернуться в тронный зал, но с ужасом поняла: дверь исчезла. Но, помня, что в обители джиннов ничему нельзя доверять, я, как зачарованная, подошла к стене и, закрыв глаза, протянула руки перед собой. Но перемены не произошло. Передо мной была все такая же каменная стена без намека на дверь. Отшатнулась: теперь я и правда пленница джиннов – если это иллюзия, то слишком уж реалистичная. Все тут напоминало мираж, плохой сон, который затянулся.

И вот, пройдя весь этот путь и не найдя того, что так искала, я оказалась заперта в библиотеке. Потеряв счет времени, я отрешенно бродила среди манускриптов, брала в руки наугад то один, то другой документ, но неизменно обнаруживала странные бесконечные завитушки. За очередной горой свитков я заметила скамью с подушками и присела на нее. Глаза слипались от усталости. Я не могла больше противиться наваждению и, уронив голову на подушки, уснула.

Открыв глаза, я вновь увидела библиотеку. Но мечтала я, конечно, проснуться в своих покоях в Каранге и чтобы произошедшее оказалось очередным кошмаром. Но увы… Я прошлась между полок, с которых на меня смотрели потрепанные свитки. Я снова брала их наугад, но неизменно находила крючковатые записи на неведомом мне языке. Наверняка здесь есть и торговые договоры с Нагорьем, только я вряд ли об этом узнаю. Полки тянулись бесконечной чередой, и я шла дальше. Вдруг услышала тихий шелест. Я огляделась, но никого не увидела. Я двинулась мимо стеллажей. Теперь мне послышались приглушенный шепот и отдаленный топот ног. Ускорила шаг, но шум прекратился так же внезапно, как и начался. Библиотека испытывала мой разум. Не было уверенности, что свитки, которые я отчетливо видела, окажутся настоящими.

Я искала лампу, источник света или окно. Но не находила. Вокруг сгрудились свитки. Я опять и опять открывала то один, то другой, но не видела знакомых символов, только листы с непонятными мне завитушками или вовсе пустые. Перо для записи здесь тоже отсутствовало. За неимением лучшего я отмечала кинжалом пройденные мной стеллажи.

И снова послышался тихий шелест. Обернувшись, я не поверила своим глазам и замерла на месте. Свитки ожили и задвигались, словно песчаник, змея, часто встречавшаяся в Люпопротагории. И теперь они приближались ко мне.

Я сжала кинжал покрепче и медленно попятилась. Змеи не спеша ползли следом. Было что-то зловещее в синхронности этих движений. В нарастающем шелесте папируса и пергамента. Свитки, казалось, переговаривались между собой и неустанно приближались. Я ускоряла шаг, ища выход. Двери нигде не было, а свитков становилось только больше. Они прыгали с полок. Падали со шкафов. Их шелест нарастал. Я знала, что никто мне не поможет. И мои испуганные возгласы потонули в шорохе бумажных преследователей.

Свитков стало слишком много. Я бежала. Бежала прочь. Но они не отставали. Библиотека увеличилась. Бесконечные ряды шкафов уходили во тьму неизвестности. Я спешила обогнуть очередной шкаф, попутно перебирая в уме варианты спасения. Манускрипты не отставали. Я не знала, как отбиться от них. Наиболее верное решение – огонь, но, чтобы его развести, нужно время, которого у меня не было. Сделав очередной крутой поворот, я выбежала на круглую площадку, которую, словно лучи солнца, обрамляли бесконечные стеллажи. Свитки немного замешкались, но не оставляли меня в покое. Я осмотрелась – преследователи мои приблизились – и, не найдя лучшего, взобралась на ближайший шкаф. Под весом моего тела он накренился и упал, придавив часть оживших свитков.

Оставшиеся преследователи, казалось, только разозлились. Я бросилась искать источник огня. Вокруг не находилось ни одной лампы, хотя было очень светло. Даже слишком, учитывая, что помещение не предполагало окон. Тогда я кинулась наверх, туда, где, по моим представлениям, мог располагаться невидимый источник света.

Я прыгнула на соседний шкаф. И полезла выше. С него я перебралась на примыкавший к нему стеллаж, верха которого не видела. К моему ужасу, свитки следовали по пятам. Они цеплялись за полки и перекидывали свои бумажные тельца через пространство, разделявшее нас. Я поднималась так быстро, как могла, понимая, что, стоит им только нагнать меня, я больше не смогу добраться до света.

С каждым моим движением свет становился сильнее. Я чувствовала тепло. Наконец увидела потолок, до него оставалось несколько полок. Похоже, змеи тоже сообразили, что к чему. Они стали прыгать, стараясь добраться до меня. Несколько пролетели мимо. Но следующий дотянулся до моей ноги. Когда он коснулся моей голени, то спешно начал оборачиваться вокруг нее. Другие свитки, цепляясь за него, пытались забраться выше. Выхватив кинжал, я резала рукописи, но их только становилось больше. Моим спасением могло стать окно, камин или хотя бы масляная лампа. Поэтому я упорно поднималась. Лезла, не глядя вперед, ведь свитки нападали все чаще. И, ударившись головой, не сразу поняла обо что.

Я осмотрелась. Потолок был усеян зажженными лампами, подвешенными на крупных крюках. Но самая ближайшая находилась далеко от меня. Я искала возможность добраться до нее. Нужно было переместиться на соседний стеллаж, но свитки одолевали меня. Однако, не найдя другого выхода, я разрубила манускрипты, которые смогла, и прыгнула. Свитки ринулись следом. Они обхватили мою ногу в полете. Я не достигла нужной точки. Падая, зацепилась за одну из полок и полезла наверх. Свитки наваливались на меня, и сбросить их не получалось. Они поднимались все выше, поэтому каждое мое движение требовало неимоверных усилий. Стеллаж подо мной скрипел от нараставшей тяжести. Я не знала, сколько он выдержит и сколько выдержу я.

До потолка оставалось совсем немного, но свитки подбирались к шее, наваливались на плечи. Мне было тяжело дышать. Я смотрела на лампу и боялась, что добраться до нее не суждено. Ее свет казался обманчиво близким. Я вытягивала руку, пытаясь ее схватить, но каждый раз натыкалась на пустоту. Я больше не могла орудовать кинжалом, и каждое движение давалось мне с трудом. Чтобы обуздать панику, я считала. Один… И очередной свиток пролетел мимо, целясь в мою голову. Два… Они опутали мою левую руку. Три… Тянули меня вниз. Четыре… Я протянула правую руку к лампе, и (о чудо!) мне удалось ухватить ее. Как только это произошло, свитки издали неистовый вопль, оглушив меня. Я покачнулась и полетела вниз. Стеллаж быстро удалялся от меня. Помня, на какой высоте находилась, я думала, что разобьюсь. Но падение завершилось быстрее, чем я ожидала. Встретил меня шкаф, который упирался в этот стеллаж под наклоном, и я сползла по нему.

Спустившись на пол, я освободилась от обвивавших меня свитков – сейчас они мало напоминали свирепых преследователей. Остальные не спешили нападать. Я вытянула лампу перед собой. И тут свитки начали уступать дорогу. Торопливо отползая, они тянули за собой сородичей, которые не подавали больше признаков жизни.

Я осталась среди открытых шкафов, на полках которых вновь аккуратно лежали горы манускриптов. Совсем обычные, не спешившие поразить своего