безлюдным. Кладбище. Я надеялся, что мы не наткнемся на останки человека: я не был готов столкнуться с реальностью. Так же, как семь лет назад я не смог смириться со смертью матери. Несмотря на то что ее гроб был закрытым, я не решился подойти. Я хотел запомнить свою мать как удивительную живую женщину, которой она являлась, а не как изуродованное тело.

Мы шли по карте, которую я взял из дела Леты, и добрались до поля, где нашли сестру. К тому времени как мы дошагали до того, что когда-то было цветущим садом, моя рубашка с длинными рукавами липла к коже. Из-за того что вечное облако удерживало тепло от пожара, влажность была удушающей. И все же это было ничто по сравнению с тем, что чувствовали жители Феррингтона в свои последние минуты перед смертью.

Я кашлянул, выплюнув из легких дым, который пропитал воздух и поднимался с земли, пока мы шли.

От сада ничего не осталось. Ни одного дерева торлу. Даже высокие столбы прожекторов были разрушены. Если металл не выдержал пожара, какие шансы были у чего-то еще?

В голове возник резонный вопрос. Если Лета не была причиной пожара, если принцесса была права касательно того, что именно Регентство бросило спичку, то как моя сестра выжила?

– Кайдер, – прошептала Нарена. Пепел прилип к ее черным ресницам и усыпал янтарную кожу серыми веснушками. – Думаю, мы должны вернуться. Здесь ничего нет. – Энтузиазм, озаривший ее лицо этим утром, был омрачен серыми пепелищами, представшими перед глазами. Я не винил ее за то, что она больше не хотела проводить здесь время.

Я кивнул, но сказал:

– Я должен это увидеть.

– Что? – спросила она.

Я еще не был уверен, поэтому не ответил.

Я продолжал идти к центру того, что, как я предполагал, когда-то было полями торлу, хотя от них осталась лишь почерневшая земля. Нос дернулся от пьянящего запаха смерти, но я продолжил свой путь.

Вот оно! Клочок нетронутой травы. Единственный всплеск зелени среди покрытых пеплом земель. Идеальный круг.

– Что это? – спросила Нарена, ее любознательный характер пересилил страх. Она присела на землю и протянула руку, но не коснулась травы, как будто она могла быть горячей.

– Здесь и нашли Лету без сознания, – ответил я. – Именно здесь она предположительно устроила пожар.

Нарена бросила свой рюкзак на землю, тем самым подняв в воздух облако пепла.

– Этого не может быть.

– Почему?

Нарена обошла вокруг клочка травы.

– Если бы Лета устроила пожар, то здесь ущерб был бы самым страшным. – Она шаркнула ногой по траве, которая лежала рядом с нетронутым участком. – Эта трава побурела, но не сгорела, как остальная часть города.

Я долго смотрел на нее, не мигая.

– Хочешь сказать, что пожар начался где-то в другом месте?

Это может быть доказательством, в котором мы так нуждались! Но как это подтвердит причастность Регентства? Как это поможет Лете?

Нарена пожала плечами, как будто это было очевидно.

– Похоже, огонь устремился к ней со всех сторон, но погас, не успев до нее добраться. Что, по словам Леты, произошло?

– Она сказала, что эти эдемовы сущности – халлены – разожгли огонь после того, как она призвала их, убив птицу с помощью эдема. Она не помнит, как именно это произошло.

– Это бессмысленно.

Я взял карандаш из рюкзака Нарены и открыл пустую страницу в одной из ее книг, чтобы зарисовать то, что я увидел. Я даже не мог себе представить, как испугалась Лета, проснувшись и обнаружив, что весь город сожжен дотла, а ее руки покрыты метками смерти. Должно быть, она чувствовала себя такой одинокой.

Я услышал хлопанье крыльев, и маленькая синяя птичка приземлилась на зеленую траву.

Мы с Нареной уставились на нее, не в силах пошевелиться. Единственное живое существо, которое мы увидели в городе.

– Может быть, это птица Леты? – сказал я. Птица, которую, по ее словам, она убила, и причина смерти животного отразилась на ее руках. – Как эта птица выжила, когда все остальные погибли?

Нарена вытащила из сумки булочку и раскрошила ее на траву.

– Бедняжка. Должно быть, она голодна. – Птица клевала крошки. Нарена взяла ее в руки и осторожно положила в сумку, пока та была занята едой. – Я выпущу ее в Тавиче. Здесь не выжить. Не могу поверить, что она продержалась больше недели.

Я кивнул, не особо вслушиваясь в ее слова. Если Лета не убила птицу, значит, она солгала о своей метке. Зачем?

– Кайдер? – позвала Нарена напряженным голосом. – Нам действительно нужно вернуться в Тавич. Мы не можем пропустить последний трамвай до дома.

Она была права. Мы совершенно не хотели застрять здесь на всю ночь, мы и так измотались в течение дня. Еще и без света прожекторов… Мне не хотелось признавать, что рассказы о халленах начали обретать для меня смысл. Рисунки Леты пронеслись у меня в голове, и я мог представить, как призрачные существа следят за каждым моим движением.

– Верно, – сказал я, бросив быстрый взгляд за спину, чтобы убедиться, что мы одни. – Я скажу Греймонду, чтобы он сам приехал сюда. Он должен это увидеть. – Я указал на идеальный круг.

Хотя я надеялся найти доказательства причастности Регентства, это уже было кое-что для дела Леты. Что-то, что посеет сомнения у присяжных. Что бы Регентство ни пыталось скрыть, я боялся, что им это удалось. Ничто не указывало на то, что они когда-либо были здесь.

Мы отправились обратно в Тавич, мои плечи сгорбились. Я все еще ждал малейшего шевеления позади меня. Но движения не было. Не было жизни. Это было еще хуже.

– Сейчас я в еще большем замешательстве, нежели раньше, – сказала Нарена. Птица издала несколько чириканий из своего мешка.

Я кивнул. Мои мысли были слишком спутаны, чтобы разговаривать.

От города ничего не осталось. Ничего, что указывало бы на то, что Лета была права насчет эдемовых сущностей или что принцесса была права насчет заговора Регентства. И все же открывшаяся перед нами картина указывала на то, что Лета не устраивала пожар.

Мы шли вперед, и наши шаги нарушали покой пепельного поля, оставляли за собой след, как сапоги на снегу. Лишь наши следы выделялись на земле: здесь больше никого не было с тех пор, как осела зола. Весь пейзаж был мертв. Сколько людей лежало среди этого пепла? Пепла, который мы втягивали в легкие с каждым вдохом.

Мой желудок скрутило от этой мысли.

Ветер развевал пепел впереди нас. Это было едва заметное движение, но остальной пейзаж был мертвенно неподвижен.