Таисья была уже рядом, помогла Лизе подняться, в то время как маленькая жар-птица осторожно жгла опутывавшие великого князя ветви и колдовскую траву.

Лешаки уже разбежались, исчезли. Дарья лежала навзничь, раскинув руки, платок сполз с ее головы, открывая желтые, с легкой проседью волосы. Лицо как-то вытянулось, тоже пожелтело, и выглядела она злобной, жестокой ведьмой, какой и была на самом деле. Она была мертва, и смерть сняла с нее все личины.

– Лиза, ты ранена? – встревожилась Таисья. – Смотри-ка, рукав кровью пропитался! Постой, перевяжу.

– Это пустяки, Тая, только кожа поцарапана. Сначала Федю найдем. – И невольно вздрогнула, увидев Лесовичку. – Что это с ней?

Русалка склонилась, присмотрелась и покачала головой.

– Померла. И невесть отчего. Но ты посмотри, что творила! Аспида призвала! Оно ж не просто так, главный-то аспид, живущий в Черных горах, могучая тварь и такая злобная, что и Запределье ее не принимает. Чем же заплатила ему клятая колдунья за черное яйцо? Может, жизнь в залог дала?

– Я же говорила, – слабо улыбнулась Лиза, – все-то ты знаешь…

– Ох, да ничего ж я не знаю толком. Может, просто сердце разорвалось от неутоленной злобы… туда ей и дорога.

– Наверное, – ответила Лиза задумчиво. – А все-таки жаль, когда человек в таком вот зле уходит… Но скажи скорее, как там, проход свободен? Не придется драться снова?

– Не придется. Спят непробудным сном сторожа от русалочьей песни… А еще ключ я у них забрала. От того самого подвала, наверное. Послушай, барышня, давай-ка я тебе хотя бы поверх рукава руку перевяжу. Не противься, я скоренько.

Таисья, удерживая Лизу, торопливо оторвала лоскут от собственной одежды и сделала, что намеревалась.

– Спасибо тебе, Тая! А теперь помоги Александру Константиновичу, он, кажется, в себя никак не придет. А я тогда к Феде!

И Лиза помчалась выручать мужа.

Глава 30. Белое перо

Лиза легко отыскала подвал в одной из комнатушек, отперла тяжелый замок ключом, что дала ей Тая, поспешно спустилась. Здесь! Слава Богу, он был здесь. Федор сидел, прислонившись к стене, и, кажется, спал. Лиза опустилась рядом, осторожно провела ладонью по его щеке, ощущая колкость щетины. У нее кружилась голова, от волнения или от слабости – она не задумывалась. Федор встрепенулся, открыл глаза, и его лицо озарилось радостью.

– Лиза!

Она поставила плошку со свечой на земляной пол, крепко обняла мужа.

– Я за тобой! Ворон мой… Я вытащу тебя отсюда.

– Лизонька моя… – Он судорожно сжал ее в объятьях. – А я-то уж с жизнью прощался и о чем только ни думал, в грехах старых каялся. Со мной творится что-то очень дурное. На меня ведь заклятие наложили…

– Да, знаю. Алатырь, браслет… Покажи мне его, протяни руку.

Не задавая лишних вопросов, Федор сделал, как она сказала, и Лиза несколько мгновений молча смотрела на слабо, неровно сияющий во тьме осколок чудо-камня, стесненный оправой, как оковами. А потом достала молодильное яблоко. Она была уверена, что дар птицы Сирин сам подскажет ей, что делать. Так и вышло. Едва прохладная кожура волшебного плода коснулась ее ладони, Лиза по наитию крепко его сжала. Он неожиданно легко подался, треснул, и соком, благоухающим ладаном, брызнул на Алатырь. Камень ярко вспыхнул, распрямилась оправа, и упал он на пол, а следом за ним соскользнул с руки Воронова и браслет.

Федор поднял осколок чудо-камня и положил в карман. Он чувствовал, как уходит боль, как возвращаются силы и его внутренняя птица вновь обретает свободу. И тогда, до конца осознав, что сейчас произошло, он обнял и горячо поцеловал жену. А в ее ладони уже таяло молодильное яблоко и скоро исчезло, словно вовсе не бывало.

Выбравшись из подвала, Лиза и Федор вышли в свежесть теплого вечера, расцвеченного нежными красками заката. Сейчас, в этой безмятежности, девушке наваждением казались медведь, аспид, Лесовичка… Ее охватило чувство нереальности, словно душу бережно взяли и закутали в вату. А в теле между тем нарастала слабость.

Навстречу шли Александр и Тая. Великий князь был явно смущен.

– Очень рад вас видеть, – сказал он, искренне пожимая Федору руку. – И, надеюсь, в добром здравии.

– Я тоже рад встрече с вами, Александр Константинович, хотя, признаться, удивлен.

– Я и сам удивлен… необычайные дела творятся. Хотел я быть хоть чем-то полезен Елизавете Алексеевне, но, увы, не вышло.

Лиза собралась что-то возразить, поблагодарить его, но сделала лишь неопределенный жест рукой.

– Лизонька… – Федор всмотрелся в лицо жены. – Что-то ты слишком бледная. С тобой все хорошо?

Бережно взяв девушку за плечи, он развернул ее к себе и нахмурился. В темноте подвала повязку на ее руке он не разглядел, но увидел сейчас.

– Я… не знаю, Федя. Голова кружится…

– Аспид задел ее, – объяснила Таисья.

– Аспид?! Что произошло?

– Сейчас… Уф, вроде бы отпустило, думала, упаду. Давайте присядем… да хотя бы вон на то крыльцо.

Поспешно опустившись на широкую деревянную ступеньку, она коротко пересказала произошедшее. Федор сильно растерялся, он никак не ожидал услышать подобное.

– Как ты думаешь, Федя… если я превратила в камень этого ужасного мужика… я убила его?

– Вряд ли, скорее, накрепко заколдовала. И расколдовать его теперь сможет только кто-то из Запределья. Но кому он нужен, бешеный оборотень? Не волнуйся об этом, у тебя не было выбора. Да и о другом надо сейчас волноваться. Скажи, аспид и вправду ранил тебя?

– Да, но я думала, ничего страшного, просто когтем руку слегка задел. А вот сейчас… что-то припекать начало… и слабость сильная.

Федор взволнованно сжал ее ладонь. С аспидами он никогда не сталкивался и не думал о них вовсе; мысль о том, что не только зубы, но и когти этих тварей могут быть ядовиты, только сейчас пришла в голову… Увидев, как изменилось лицо мужа, Лиза и сама испугалась.

– Что это, Федя… ты знаешь?

– Догадываюсь, что может быть яд. И если так, ему нельзя дать распространиться! Я не уверен, справится ли тут обычный лекарь… нужна помощь из Запределья. Но… как? Вновь лететь к тому ручью?

Федор, похоже, с трудом мог собраться с мыслями, и Лизу это не удивило. Он ведь и от собственных злоключений, от болезни и беспамятства еще не отошел, а за нее сейчас волнуется куда сильней, чем за себя. Ее сердце охватила щемящая нежность, сквозь которую пробились боль и страх. Царапина, поначалу показавшаяся пустяковой, начинала гореть, а голова – кружиться. Таисья, видимо, не знала о ядовитых когтях чудищ, иначе бы предупредила… да и все равно Лиза тогда ни о чем, кроме освобождения мужа, думать не могла.

– А