накажет. Да так, что вечные мучения придут ко мне на земле, умереть-то я не могу. Вдруг в камень превратит, а живые чувства оставит, или чего похуже. А еще и за тебя страшилась, Шатун грозил, что если не выйдешь за Сокольского – тебе же хуже станет. Предала я тебя, прости меня, милая моя барышня. Не лежало у меня сердце к твоей бабушке, а тебя я любила. Ну, если только нечисть проклятая любить способна… И вот теперь собралась я мстить. С Шатуна начала…

– Тая…

– Да, но не выходит никак! Дарья, видать, смекнула что-то, полынью все время его поит. Стала я тогда следить за ним тайком от Лесовички… теперь-то в русалочьем облике оно проще, когда надо – с деревьями, с водой сольюсь, а то и вовсе невидимкой сделаюсь. Все хотела врасплох как-нибудь застать. Пока не вышло, зато многое выведала. И знаю я… Лиза, Федор твой у них в руках. Он живой, но держат его взаперти в старом доме за окраиной Залесска. В ворона он больше обращаться не может, сдерживает его неснимаемый браслет с зачарованным осколком Алатыря. Помнишь, я рассказывала тебе? Как его заколдовали, не знаю, но боюсь, справиться с таким колдовством очень уж трудно.

– Ах вот как! – Лизе показалось, что сейчас она превратится в дракона. Не в изящную небольшую ящерку, а в самого настоящего – как ее отец. Вмиг вскочила она на лошадь.

– Погоди! – прикрикнула на нее Таисья. – Куда собралась?

– Ты поедешь со мной, покажешь, где Федю держат?

А русалка – словно то была прежняя рассудительная Таисья – выразительно постучала себя по лбу.

– Куда ж ты скакать-то надумала? Ну, держат его в заброшенном доме у леса, так мужичье же караулит, и Шатун над ними главный. Да и кто знает, вдруг они только того и ждут, что ты мужа кинешься искать?

– Ты забыла? Я же замки взламывать умею… А главное – бабка моя силу Малахитницы невольно в нашем роду пробудила… и во мне она тоже есть!

– Сила-то есть, да умеешь ли ты ею пользоваться? В общем, не пори горячку, Лизавета Алексеевна, отправляйся-ка лучше к батюшке за помощью.

Лиза раздумывала, кусая губы от досады. По всему выходило – права ее бывшая горничная.

– Наверное, так, – наконец согласилась она с неохотой. – Только от нашего именья в Яблоньки через лес поедем, не по окольной – так быстрее. Садись-ка ты на лошадь позади меня. Тихо-тихо, Ласточка, не бойся, эта девушка не злая, не обидит тебя.

Русалка смотрела, как Лиза ласково успокаивает лошадь, и в ее глазах утихал дикий огонь, все сильнее проступало в них прежнее человеческое выражение.

– Значит, прощаешь меня?

– А то! Давно б ты рассказала, Тая… я бы не испугалась.

– Да кто ж знает… Сейчас вот с вороном связалась – и не боишься, а раньше бы… да что гадать. Спасибо тебе.

– Ну, садись – и вперед…

Глава 26. Александр

Повернув назад, девушки помчались в сторону Тумаринского леса. Миновали имение Вороновых, доскакали до моста через Серебрянку. И здесь Лиза, хотя и очень спешила, внезапно осадила Ласточку.

По реке в солнечных лучах медленно плыл лебедь. Прекрасный лебедь, в котором она тотчас же узнала Александра. Вот он взлетел, потом опустился на противоположный берег и обернулся великим князем. Лиза пересекла мост, спешилась, пошла ему навстречу. Таисья осталась верхом на Ласточке.

– Не ожидал увидеть вас, Елизавета Алексеевна. – Александр Константинович, кажется, смутился. – Признаюсь, что надеялся, но не ожидал. Я в Москву возвращаюсь. Вот решил еще немного полетать над вашими местами. Вроде и не далеко до старой столицы, но доведется ли снова побывать здесь? И вот… не выдержал. Решил к вам заглянуть и, если посчастливится, увидеть вас напоследок. Даже и не надеялся попрощаться.

То ли волшебная вода слабо подействовала, то ли не в привороте было дело, да только Александр по-прежнему смотрел на Лизу с любовью, хотя без прежней болезненной страсти, и в его красивых глазах отражалась грусть.

– Мне казалось, вы наши края уже покинули, – наконец придумала что сказать Лиза, рассеянно протягивая ему руку для поцелуя.

– Задержался ненадолго. Захотелось еще побыть на воле… А теперь снова в свою золотую клетку… Что поделать, Елизавета Алексеевна, долг. Жаль уезжать. Дождаться бы цветения…

– Мне пора, – отстраненно проговорила девушка.

– Мне кажется, вы очень расстроены, – чуть понизив голос, сказал Александр, вглядываясь в ее лицо. – Ведь не тем же, что встретили меня? Елизавета Алексеевна… у вас что-то стряслось?

Голос великого князя был так ласков, сочувствие столь непритворно, что Лиза не выдержала – мучившая ее тревога прорвалась наружу, и она горько расплакалась.

– Давайте-ка присядем здесь где-нибудь, и вы мне все расскажете…

– Нет! Мне надо в Яблоньки, к отцу. Пойдемте, потом я вновь поеду верхом, но сейчас… мне надо рассказать.

Таисья легко соскочила с лошади и повела ее в поводу. Так они шли какое-то время по зеленому лугу, приближаясь к Тумаринскому лесу.

– Мне бы только вызволить его! – горячо закончила свой рассказ Лиза. – А там нашли бы способ снять заклятие с Алатырь-камня, не может его не быть.

– Бел-горюч камень… – задумчиво проговорил великий князь. – Я хочу помочь вам… всем, чем смогу. Елизавета Алексеевна… вы очень его любите?

– Люблю… Сил нет, как люблю!

– Я отправлюсь с вами. Снова в лебедя превращусь.

– Вы бывали в Запределье? – тихо спросила Лиза.

– Нет, увы. Но я про него знаю…

Великий князь на ходу вытащил из внутреннего кармана медальон, покрытый драгоценной эмалью, и раскрыл его.

– Это моя младшая сестра, Ксюшенька, – указал он на изображение совсем молоденькой очаровательной девушки, очень похожей на него самого. – А это…

На втором портрете – юная русская царевна. Не роскошь блистающего самоцветами наряда притягивала взгляд, но полный глубины и нежности взор огромных темных глаз, чуть грустная полуулыбка, красота хрупкая и не совсем человеческая.

– Это она, Наталья Вольская, – сказал Александр. – Царевна-Лебедь. Супруга царевича Георгия и мать государя Артемия Первого. Мы все, имеющие лебединый дар, чем-то похожи на нее, но она неповторима. Может быть, она смогла бы… – Он замолчал, призадумавшись.

– Какая чудесная! – Лизе при взгляде на портрет невольно припомнились детские мечты, и она призналась, смущенно вытирая слезы. – Мне так хотелось встретиться с этой царевной, а еще… с птицами Сирин и Алконост… Они ведь не из Запределья, а из Небесного града. Светлы как ангелы… и Алатырь от злой магии могли бы избавить.

Услышав это, Искорка вдруг вспорхнула с плеча Лизы и устремилась вперед, перелетая с одного дерева на другое, будто манила ее за собой.