Молчу и ненавижу Рихарда Нэйша. Предупредительного, въедливо-любезного, понимающего до желчи, до чёрной волны внутри.

— Господин Олкест, может быть, взять ваше дежурство?

— Выезд? Ну, я мог бы подстраховать, — Гриз никогда не ставит нас в выезд вдвоём, всегда добавляя верного Лайла.

— Не хотите присоединиться к утренним разминкам? Немного тренировки боевых навыков… Гризельда считает, это полезно.

Проклятый «клык» словно охотится на меня. Окружает участливыми вопросиками. Удушает в силках учтивости. Пытает обходительностью, потрошит тактом.

И пусть бы. Пусть бы — если бы он охотился только на меня.

— Он ведь расстроил тебя с утра сегодня?

Потому что я слышал это — сперва Гриз, которая пытается унять безумствующего Сквора, — тот всё последнее время увивается вокруг самочки Сильфы. Временами горевестник употребляет пошлости, которых нахватался то ли от Фрезы, то ли от Кани. Потом вслед за очередным сладострастным призывным воплем прошелестел смешок внизу (я его почти не услышал — почуял хребтом). Потом Нэйш сказал что-то, донеслась тихая, резкая отповедь Гриз — и хлопнула дверь.

— Да не то чтобы расстроил, — невыносимая поправляет шляпку и отворачивается от солнечных лучей. Мы переходим на теневую сторону улицы. — Просто навалилось как-то всё сразу. Хочется кого-нибудь послать в вир болотный — а тут Нэйш и его пожелания доброй тысячи дел… в его стиле. Но ты думаешь о ненависти. Чем он тебя задел?

— Можно сказать — его дежурное пожелание доброго утра.

— Она сегодня не в духе, кажется. Весной для варга это неудивительно, но для варга, у которого есть пара… хм. Кажется, вы мало стараетесь, Янист. Прилагаете недостаточно усилий.

Наглец смел говорить об этом как о чём-то обыденном, не отрываясь от книги — и только когда я потребовал объясниться, поднял глаза с таким видом, будто я его отвлёк.

— Что не так? Ничто не объединяет больше, чем женщина, так что… никогда не поздно обменяться впечатлениями. Если что-то не ладится — буду рад поделиться опытом.

На этом моменте я готов был запихнуть его слова ему в глотку — и сдержался только потому, что он бы порадовался моему срыву.

— Оставьте при себе свой опыт. Как и своё умение говорить мерзости. Мои отношения с Гриз вас не касаются. Что бы ни было между вами — это в прошлом.

— И вы в этом абсолютно уверены? Ну, даже если и так — это достаточно приятные воспоминания. В то время как то что есть между вами…

Я повторил, что это не его дело — физически чувствуя свою беспомощность. Желая только — чтобы кто-нибудь прервал разговор до того, как я перестану терпеть и ударю.

Потому что отступить… перед этим… не смогу.

— О, — он пригляделся к моему лицу, склонив голову набок. — Так вы не решились. Хуже, чем я думал. Многое упускаете. Гриз бывает так восхитительно отзывчива. Особенно по весне. И если вас тревожит отсутствие опыта — несколько хороших советов…

— Запихните их себе в глотку, а сами ступайте в Водную Бездонь! — я не заметил, как шагнул вперёд, так, что оказался стоящим над креслом устранителя. И не заметил, как сжал ладонь, неосознанно позвал Печать — и вода выплеснулась из Чаши. Замерла, остановленная Даром Щита.

Нэйш откинулся в кресле, задрал подбородок и прищурил глаза. Впервые глядя с неким подобием интереса.

— А в вас явно есть… свои тёмные стороны, Янист. Любопытно было бы на них взглянуть.

Может быть, ещё несколько секунд — и он взглянул бы на что-то такое — то, что бурлило и взрывалось внутри, выло, бушевало, требовало выхода… Но тут по ступенькам прошуршали юбки Аманды, весёлый голос нойя прокатился по всему «Ковчежцу» — и я опомнился и смог сделать шаг назад. Под насмешливым взглядом «клыка».

— Не смейте возобновлять этот разговор.

— Вас больше устроит — если я поговорю с ней?

Единый, как я ненавижу этого человека.

— Янист. Ты ревнуешь?

— Просто мне трудно понять.

Его присутствие в питомнике — мне было бы напревать на это. Наплевать даже на их прошлое.

Если бы оно было прошлым.

— Что между вами всё-таки? Ты взяла его в питомник не потому, что он устранитель. И не потому, что он не придерживается Кодексов Телесной Нечистоты. Даже не потому, что он всегда приводит всех живыми с выездов. Это так?

Моя невыносимая молчит, и я уже знаю эту особую упрямую гримаску — там, внутри неё, сейчас воздвигаются стены, встают башни… и упрятывают за собой тайну.

— И всё… всё, что между вами было — тоже не просто так. Что это за…

Эта связь между ними — осязаемая и прочная, и я чувствую её. Связь, основанная на тайне, а может ещё на чём-то — могучем и невнятном, неощутимом, и я не могу не ощущать… особенно когда вижу их рядом.

Я знаю, что он ей нужен зачем-то, что дорог почему-то, но почему и что между ними… или это лишь плод моей фантазии?

— Поединок воли, — говорит Гриз, когда я уже совсем было уверился, что она будет молчать. — Испытание, к которому я не была готова. Последствия иллюзий. Я скажу тебе, Янист, однажды — и это скажу тоже, только…

Только не сейчас. Не место, не время. И я рядом с ней слишком недолго — что я… глупый возлюбленный, который пытается что-то ей доказать. Которому — рано знать о том, кто нас сюда отправил, рано знать о Нэйше и о таинственном господине Эвклинге, рано впускать в крепость…

Шторм клокочет во мне. Взлетает до небес, швыряется клочьями пенами. Шторм хочет поглотить меня всего — и не утихает. Но я пытаюсь лавировать в нём.

— Расскажи мне… об этом дне. О Торжестве Человечности.

Голос мой, должно быть, звучит слишком громко и хрипло, но Гриз начинает рассказывать. Щурясь из-под шляпки на увитые зеленью палисаднички, увешанные флажками балкончики, кованые фонари…

— У прогрессистов, даже когда они так себя не называли, всегда существовало что-то подобное. Такие явления расцветали после войн с бестиями — наподобие Таранного Шествия или Воздушных Войн. Но обычно это было нечто вроде Псового Побоища. Бестии в клетках и на аренах. А люди убивают их напоказ.

Псовое Побоище вновь отправляет меня мыслями к Нэйшу — именно оттуда когда-то Гриз явилась вместе с устранителем…

— С дрессировщиками же всё вышло иначе. Дрессировать бестий пытались всегда, и