создавала без малейшего труда и будто невзначай. Папу это скорее изумляло, чем пугало. Отодвинув чугунную заслонку, я вытянула палец, ожидая, что пламя разгорится само собой.

Нахмурившись, я вспомнила, что мне однажды объяснял Ксавье. Цель была не в том, чтобы подавить свои гнев и стыд, а, скорее, в том, чтобы принять их. Стремиться следовало не к контролю, а к свободе.

Ухватиться за злое воспоминание оказалось несложно. Румянец на щеках Ксавье. Ложь, рекой льющаяся из его уст. И правда, уродливая правда. Признание в том, что он меня любит. Признание в том, что ему нужна моя магия. Возможность того, что друг мною воспользовался.

Меня бросило в холод, словно от сквозняка. Когда я отвела руку от неразожженной плиты, чувство обострилось. Помимо веснушек, других отметин на коже не было. Черное кольцо, знак клятвы, данной Ксавье, исчезло.

Стук сердца громом раздавался в ушах.

Каковы были условия клятвы?

Если я исцелю папу… И я папу исцелила.

Повернувшись, я открыла ящик и вытащила коробку спичек. Дрожащими пальцами чиркнула первой, потерпела неудачу, потом наконец поднесла горящую палочку к плите. Выпрямившись, я посмотрела на папу: он что-нибудь заметил? Моя магия всегда была буйной и пылкой. Почувствовал ли отец, что я изменилась? Я представила картину, как он падает на колени, оплакивая глупую дочь, ради него пожертвовавшую своим даром.

Но папа улыбнулся и, не отрываясь от шинковки моркови, сказал:

– Спасибо, дорогая!

Засунув свободную от метки руку глубоко в карман, я подошла к мадам Бен Аммар. Мне нужно было с ней поговорить. Сказать ей о клятве я не осмеливалась: не вытерпела бы гнева и досады, которые неминуемо появятся в ее взгляде после того, как она выяснит, что я натворила. Но мне хотелось понять, не опасно ли мое решение для других.

– Мадам Бен Аммар? – позвала я, пища, как скрипка в руках неумелого музыканта. – Могу я поговорить с вами наедине? Пожалуйста!

Ведьма поднялась, а следом за ней – Робин. У папы теперь был помощник в приготовлении ланча. Мадам Бен Аммар взяла меня за руку и повела в гостиную.

Я тяжело опустилась на диван, примявшийся посредине после многодневного папиного лежания. Не вынимая руку из кармана, я потерла пальцами участок кожи, на котором некогда чернело кольцо.

Мадам Бен Аммар села на диван рядом со мной, наморщив лоб.

– Собираешься рассказать мне, почему у тебя исчез знак клятвы?

У меня глаза на лоб полезли.

– Я… Вы заметили?

– Да, – ответила ведьма и протянула мне руку. Я неохотно вытащила из кармана ладонь и положила на ее. – Он исчез, когда ты исцелила отца.

Удары собственного сердца казались мне оглушительными. Если мадам Бен Аммар выяснит условия клятвы… она сочтет меня идиоткой. Даже может добиться наказания Ксавье за то, что он заключил подобное соглашение за спиной у Совета. Дальнейшего наказания.

– Я… я заставила его пообещать мне, – тихо проговорила я. – Заставила его пообещать, что он поможет мне исцелить папу. И только. Я хотела продемонстрировать, как серьезно настроена. Клятва казалась хорошей идеей.

По-прежнему хмуря брови, мадам Бен Аммар просчитывала и разбирала, не скрыта ли в моих словах ложь.

После всего, что узнала о Ксавье, о его лживости, я не винила ее в том, что она относилась к нашей клятве с такой опаской.

Я опустила плечи, потяжелевшие от груза признаний Ксавье и нашей ссоры, случившейся лишь час назад, и провела большим пальцем по безымянному, на котором некогда чернело кольцо.

– Сегодня утром он рассказал мне все, – прошептала я. – Ксавье.

От одного его имени меня замутило. Я облизала пересохшие губы. Теперь, когда моя магия принадлежала ему… какие еще снадобья он приготовит?

– Мне нужно разобраться… разобраться в нем. В его душе. Я просто не могу… – Я покачала головой, не в силах догнать бешеный поток своих мыслей. – Я доверяла ему, я его уважала… однако это правда. Он создал «эйфорию». И скрыл это от меня. О чем еще он мог лгать? Я вообще его знала?

Коричневые ладони мадам Бен Аммар накрыли мои.

– Терять доверие к другу непросто, – проговорила она.

Пришлось сморгнуть слезы. Я вообще к ведьме обращалась или только к себе самой? Чем больше я говорила, тем лучше понимала мотивацию Ксавье.

– Он сказал, что ненавидит себя за содеянное. Мол, не ожидал, что его снадобье так навредит людям. А еще… еще Ксавье в поте лица работает над нейтрализатором, он почти не спит…

Мадам Бен Аммар положила руку мне на плечо, останавливая на месте. Мир постепенно перестал кружиться в водовороте. Это какое-то заклинание работало?

– Совет великодушно дал мастеру Морвину шанс исправить свои ошибки, – проговорила она. – Три месяца на то, чтобы устранить последствия вызванной им катастрофы.

Катастрофы. Внутри меня все перевернулось. В ушах эхом раздавался смех Эмили Кинли.

– Ксавье заявил, что не готовит и не распространяет «эйфорию». – Я стиснула фартук. – Вам известно, кто этим занимается?

Мадам Бен Аммар медленно и устало выдохнула, но не ответила.

Второй мой вопрос прозвучал тише:

– Это моя мать?

Ведьма поджала губы.

– Я подозреваю, что она – часть цепочки причастных. Раньше Имоджен создавала подобные снадобья. Кто бы этим ни занимался, он прячется от Совета с исключительной ловкостью. – Мадам Бен Аммар потерла пальцем висок. – Но Совет продолжит попытки создать нейтрализатор эффекта «эйфории». Раз мы не в силах помешать ее распространению, то, по крайней мере, должны исцелить жертв.

Я снова подумала об Эмили, об отчаянных попытках Ксавье помочь ей и всем пострадавшим от его снадобья.

– А как… как накажут Ксавье? – шепотом спросила я. – Если он не приготовит нейтрализатор к летнему солнцестоянию?

– Совет займется им и лишит его магической силы. И титула, конечно.

Я расплела косу и начала заплетать снова. Пальцы работали быстро-быстро. Готовую косу я погладила, по привычке нащупывая в волосах листья или цветы, но, разумеется, такое уже было невозможно.

Ксавье потеряет не только свою магическую силу.

Но и мою.

Разве не этого мне хотелось? Почти две недели назад я смирилась с долей обычной девушки. А раз в обмен я получала папу – смеющегося, танцующего, шутящего папу, – то дело того стоило.

Две недели назад я не понимала, что без магии перестану быть собой. В груди теперь стало холодно и пусто. Она превратилась в жеоду с пыльными кристаллами на стенках.

Ксавье от меня не отличался. Ребенком, впервые открыв в себе силу, он бегал по дому с криками и улюлюканьем. У нас было столько надежд, мы мечтали, как магия станет сияющей частью нашего совместного будущего. Любовь к чарам до сих пор жила в Ксавье. Она чувствовалась в доброте по отношению к посетителям. В колючках, которые выросли, когда друг не сумел помочь Эмили. В блеске его глаз, когда он смотрел на полки, заставленные снадобьями собственного изготовления.

Я узнаю Ксавье без магии, если он потерпит неудачу? Если навсегда потеряет свою и мою силу?

Мадам Бен Аммар похлопала меня по плечу:

– Не беспокойся о наказании мастера Морвина, Клара. Можешь собирать вещи, и через несколько дней, когда закончится подготовка Робин, я снова возьму тебя в ученицы. После благословения, которое ты наложила, у меня наверняка получится обосновать твое обучение в Куинсборо.

Я могла бы пойти таким путем. Могла бы отдать еще год тренировке и контролю своей магической силы, если бы не отказалась от нее.

Мадам Бен Аммар ласково улыбалась мне, в глазах у нее до сих пор светилась гордость.

– Раз твой отец в добром здравии, ты сможешь посвятить себя учебе, не тревожась за него, и через год наверняка будешь готова получить допуск…

– Еще не слишком поздно, – подала голос я. – Ксавье может приготовить нейтрализатор. Может сохранить свою магическую силу.

Улыбка померкла на губах мадам Бен Аммар. Она сжала в кулаках черный атлас своего платья.

– Да, да, он еще может. – Ведьма сильно потрепала меня по плечу. – Когда будешь готова продолжить образование, дай мне знать. Ты только-только вернула